«А-а, гадина, белое воинство решил покормить», – удовлетворенно заметил Коля сам себе, и старая строевая песня всплыла в его памяти:
Белая армия, черный барон
Снова готовят нам царский трон.
«Царский трон нам готовишь, паскуда?» – озлобился Коля, но тут же сам себя успокоил:
Но от тайги до британских морей
Красная армия всех сильней!
Так пусть же Красная
Сжимает властно…
Советский разведчик прервал свой мыслительный вокализ и приказал таксисту ехать в район, максимально удаленный как от порта, так и от его, Колиной, мастерской. Там он нанял извозчика и на нем доехал до своей квартиры.
XXXVIII
– Черт возьми, Рауль! – горячился фон Гетц. – Сейчас у посла идет важное совещание, а вы своим звонком срываете меня! Объясните, наконец, что стряслось?! Англичане высадились в Норвегии? Умер Рузвельт или капитулировали Советы?
– Не сердитесь, дорогой Конрад, – успокаивающе улыбнулся Валленштейн. – Я заказал вам кофе. И коньяк – отдельно.
– Что значит «не сердитесь»?! – не мог успокоиться фон Гетц. – Вы вытаскиваете меня из посольства в это дрянное кафе с дрянным кофе и поддельным коньяком, – оберст-лейтенант по очереди отхлебнул из чашки и из рюмки и поморщился. – И не торопитесь доложить мне причины столь экстренного вызова? Как прикажете понимать ваши слова: «бросайте все и приезжайте»?!
Валленштейн помешивал ложечкой кофе, оставаясь спокойным и невозмутимым. Только искорки, порой мелькавшие в его глазах, и уголки губ выдавали высокую степень удовлетворения собой и желание поразить собеседника ошеломляющей новостью.
– Рауль, прекратите наконец улыбаться! Объясните мне, черт возьми, что стряслось?!
Валленштейн отложил ложечку, отхлебнул из чашки. Кофе и в самом деле был не очень. Хорошо, что догадался не заказывать себе коньяк. Действительно, фон Гетц прав, это кафе – в высшей степени сомнительное заведение. Зато никому и в голову не придет выслеживать их здесь, а уж тем более подслушивать разговор.
Он поднял взгляд на фон Гетца:
– Прежде чем я сообщу вам новости, которыми располагаю, позвольте задать вам один вопрос. Вы связаны с германской разведкой?
Фон Гетц опешил:
– Рауль! Вы в своем уме?! Вы задаете вопросы, ответ на которые составляет не просто военную, а государственную тайну Рейха!
– Хорошо, я спрошу мягче. У вас есть возможность немедленно, желательно сегодня, довести до сведения господина Канариса те сведения, которыми я сейчас с вами поделюсь?
Фон Гетц короткое время колебался.
– Как военный атташе… я, пожалуй, мог бы попробовать.
– Конрад, – укоризненно кивнул Валленштейн. – Меня не интересуют официальные каналы немецкого посольства. Ваше сообщение немедленно станет известно половине Германии, пострадают конкретные люди, к которым я отношусь с искренней симпатией, как и лично к вам.
– Что это за сведения?
– Вы не ответили на мой вопрос.
Фон Гетц снова заколебался, взвешивая, стоит ли вести разговор в открытую. Взвесив на весах своей недоверчивости все «за» и «против», он сказал:
– Пообещайте мне, что забудете то, что я скажу, сразу же после нашего разговора.
– Даю слово.
– У меня есть возможность неофициально и напрямую сообщить адмиралу ваши новости, если я сочту их достойными внимания.
Фон Гетц откинулся на спинку стула, ожидая услышать, что же такое потрясающее сообщит ему Валленштейн.
А тот тихо и очень спокойно, словно речь шла о рыбалке или погоде, сказал:
– В Стокгольме появился представитель командования русских.
– И вы… вы знаете его? – не смог скрыть своего волнения фон Гетц.
– Да. И не первый год.
– А может, вы знаете и цели, с которыми он прибыл? – Фон Гетц уже не скрывал своего волнения и интереса.
– Конечно, – довольно кивнул Валленштейн. – Заключение сепаратного мира с Германией. Как вы считаете, Конрад, эта новость является достаточным основанием для того, чтобы выдергивать вас из посольства. Вы не сердитесь больше на меня?
– Черт возьми! Сержусь ли я на вас? Конечно, нет. Но объясните мне, бога ради, Рауль, как вам, штатскому человеку, удается узнавать такие новости и заводить такие знакомства?
– Надеюсь, вы благоразумный человек и не побежите делиться впечатлениями в гестапо? Будет очень неприятно, если моему другу скрутят руки и наденут наручники.
– Слово офицера! Но расскажите же, как вы об этом узнали?
– Все очень просто, – объяснил Валленштейн. – Работа журналиста сама по себе предполагает большой круг знакомств, среди которых иногда действительно попадаются интересные и даже полезные. Лет шесть-семь назад я познакомился и подружился с работником советского торгпредства Штейном. Уже тогда, надо полагать, он был связан с красной разведкой. А коль скоро в разгар войны он появился в Стокгольме, то можно сделать вывод, что этой связи он не потерял и прибыл сюда не для закупки партии атлантической селедки. Если еще принять во внимание, что из Советского Союза вырваться не так просто даже в мирное время, а в военное совсем невозможно, то станет ясно, что сейчас Штейн в красной разведке занимает не самую последнюю должность.
Фон Гетц растерялся. Как все просто! Настолько, что смахивает на провокацию. Не бывает таких совпадений! Не успел он приехать в Стокгольм с задачей установить контакт с советским командованием, как тут же, как по заказу, приезжает высокопоставленный красный шпион. Тут явно что-то не так.
– А как я могу убедиться в том, что он действительно представляет именно Ставку русских?
– Встретиться с ним и переговорить.
– «Встретиться и переговорить!» – воскликнул фон Гетц. – Как у вас все легко! А где доказательства его компетенции? Где доказательства, что он не провокатор, а действительно уполномочен вести переговоры о мире? Не могу же я позвонить Сталину, чтобы проверить это?! – Фон Гетц в запале даже приподнялся со стула.
– Тише, пожалуйста. На нас стали обращать внимание. Не обязательно звонить Сталину, чтобы проверить компетентность этого русского. Достаточно выдвинуть серьезное условие перед началом переговоров. Выполнение этого условия станет подтверждением серьезности намерений русских и явится сигналом к началу серьезного и предметного разговора.
– А что это за условие? Оставить Москву? Отойти за Волгу?
Валленштейн с сожалением покачал головой, удивляясь отсутствию у собеседника способности к глобальному мышлению. Никакой фантазии!
– Это все пустяки. Это все военные победы. Их у Германии и так полно. Никого этим не удивишь. Красные могут сами отойти за Волгу под натиском немецких войск или сдать Москву, если угодно будет Богу. Это не доказательства. Кроме того, речь идет о мире, а не о новых территориальных приобретениях в пользу Германии.
