— Вы это серьезно, майор?
— Да пойми же ты наконец, что совершил подвиг! Спас товарищей. За что же, по-твоему, вешают кресты на шею? Только за подбитые танки и самолеты?
— Нет, я не могу врать. Если сообщить сейчас про эту карту и тот сарай, наши летчики его найдут и сровняют с землей вместе с остатками деревни. А если русские отыщут карту с расположением наших штабов, складов и прочего? Вы понимаете, что они сделают?..
— Да ничего они не сделают, Мартин. Обстановка меняется молниеносно. Ты же сам видишь, что происходит с линией фронта. Еще вчера этого пузыря на юге не было, и завтра, я уверяю тебя, все мои пометки уже полностью устареют, Те двое карту не видели. Вполне мог ее не видеть и ты…
Майор снова стал уговаривать Мартина. Потом его куда-то вызвали, а лейтенанту дали несколько часов на сон.
— При Шлиммане были какие-нибудь документы? — спрашивал Мартина оберст-лейтенант из оперативного отдела штаба армейской группы «Дон».
— Я видел только личные.
— Никаких блокнотов или карт?
— Мне об этом ничего не известно.
— Он ничего не передавал русским?
— Только личные документы и оружие. Как все.
— Опишите все предметы. Все, что вы у него видели…
Разговор, который можно было назвать допросом, продолжался около часа. Начав выгораживать майора, Мартин уже не мог пойти на попятную, В конце концов его отпустили, а через два дня с бумажкой, временно заменявшей солдатскую книжку, он вернулся в свою часть.
Почти через месяц, в середине декабря, Мартина вызвали в штаб дивизии.
— Тебя представили к награде, Вангер, — сказал ему заместитель командира. — Тот майор, которого ты вытащил из плена, так расписал твои подвиги, что из канцелярии группы армий на тебя прислали запрос: что это у вас за сорвиголова такой? Не перевести ли его в абвер, в школу подготовки диверсантов?
— Я не виноват, господин генерал, мы все только спасали свою жизнь. К сожалению, не всем это удалось.
— Ладно, не скромничай. Ты сам не понимаешь, какое большое дело сделал. Ты вытащил у иванов из-под носа штабиста, который слишком много лишнего знал на тот момент. Они могли раскатать его в два счета. — Генерал-майор понизил голос. — Если бы это дело дошло до фюрера, многим бы досталось. Так что речь идет о Рыцарской степени Железного креста, парень. И ты ее получишь. Мы, конечно же, напишем на тебя соответствующую характеристику.
— Благодарю, господин генерал.
— Ладно, иди и не подставь за эти дни голову под пулю.
Последний совет в то время выполнить было не так-то просто. Группа «Гот», прикрытая на флангах деморализованными после разгрома румынскими частями, двигалась в сторону Сталинграда узким клином, Ей самой грозило окружение, и только просчет советского Верховного командования спас Германа Гота и его дивизии от гибели. Не дотянув сорока километров до Паулюса, он приказал перейти к обороне, после чего начался отход к Ростову всей группы армий «Дон».
В середине января, когда не только был окончательно потерян Сталинград и сочтены дни 6-й армии, но под угрозой отсечения от основных сил Южного фронта оказался весь Кавказ, Мартина снова вызвали в штаб дивизии.
— Фюрер подписал на вас представление, Вангер, — вышел к нему из-за стола генерал Крейзинг. — Как желаете получить Рыцарский крест: завтра, скромно, из моих рук перед строем своего батальона, или поедете в Ростов, где очередную группу, возможно, будет награждать сам командующий?
Мартин, переставший уже и думать о кресте, растерялся.
— В первом случае завтра же вечером получите отпуск и отправитесь в Германию, — пояснил командир, — во втором потеряете несколько дней. Решайте.
— Господин генерал, удобно ли мне в такой трудный момент…
— Уехать в отпуск? Чепуха. Поезжайте и ни о чем не думайте. Что с вами, что без вас, мы одинаково сдадим и Ростов, и Кавказ. Без вас — на пару минут раньше.
— В таком случае я хотел бы завтра…
— Отлично. Крест и наградной лист с подписью Гитлера уже получены. Сейчас наш писарь заполнит бланк, а вы отправляйтесь отдыхать и приводить себя в порядок. И сегодня же выписывайте отпускные документы в канцелярии полка. На все про все вам полагается две недели.
В ряду из пятнадцати человек Мартин стоял первым. Обжигая щеку, справа дул пронизывающий ледяной ветерок. Вяло хлопало тяжелое полотнище знамени с зеленым диагональным крестом, черным орлом в центре и серебряной бахромой по краям, Хватаясь то и дело за уши, по трем сторонам плаца пританцовывали три сотни егерей из 139-го горного полка.
К Мартину подошли Крейзинг и командир полка. Они поздравили его, поочередно пожали руку, после чего, помогая друг другу, вынули из принесенной адъютантом коробки, обтянутой темно-синей шагреневой кожей, крест и отрезок ленты. Подышав на окоченевшие пальцы, полковник стал вдевать ленту в серебряное ушко креста, который держал генерал. Мартину велели пошире распахнуть шинель. Крейзинг, обойдя лейтенанта сзади, завязал на его шее концы ленты. Полковник протянул новоиспеченному кавалеру наградной документ и еще раз пожал руку.
Затем наступила очередь остальных. Четверым вручали кресты первого класса. Они поочередно распахивали шинель или куртку, и в две заранее нашитых на левый карман петельки генерал вставлял плоскую булавку айзенкройцера. Десять остальных получили «второклассников» — заранее подвешенные на ленту Железные кресты, внешне мало чем отличавшиеся от Рыцарского, привязывали к расстегнутой второй сверху пуговичной петлице мундира. Если не считать боевых значков, для многих это была первая настоящая награда.
Напоследок командир дивизии произнес короткую речь, знамя вынесли, и награжденные отправились на торжественный обед. В других частях подобные процедуры проходили в теплых помещениях. Только горцы традиционно предпочитали «морозить сопли».
В столовой все поздравляли Мартина, а он чувствовал себя неловко. Любой из получивших крест первого и даже второго класса сделал в эти трудные дни отступления гораздо больше, чем он. Он понимал, что ему просто повезло и что это понимают и остальные, включая их командира полка. Он был бы рад даже снять свою награду и спрятать ее в карман, но Железные кресты полагалось носить всегда.
— В Германии сразу же закажи две копии, — наставлял его разгоряченный спиртным товарищ, — а этот лучше оставь дома.
— Или носи вместо него своего «второклассника», — советовал другой. — Нужно только плоскогубцами аккуратно повернуть ушко на девяносто градусов.
— Не делай этого, Мартин, — отговаривал третий, — обязательно отломишь. Цинк — это тебе не серебро.
— Ну-ка, посмотри маркировку в верхней части рамки или на колечке, — к Мартину подошел кто-то еще из знатоков, — что там выбито? «L12» и число «800»? Тебе повезло: это фирма «Юнкер» из Берлина, а «800» — проба серебра.
