Нельзя сказать, что новая мастерская, основанная отцом Зени Фальца в Дортмунде, сильно уж процветала. Но дела шли неплохо. Их фирма тесно сотрудничала с «Металлваффенфабрик», работала над большими заказами в кооперации со знаменитым Карлом Эйкхорном, ковала заготовки для клинков мастерской «Алкосо». Но наступил январь 1933 года, и вместе с новым канцлером в Германию пришли новые порядки.
Покойная уже мать Зени Фальца, который к тому времени владел фирмой «Фальц и сын», была еврейкой. Первым следствием этого прискорбного факта стало то, что в 1934 году он не прошел перерегистрацию в Государственном департаменте Патентования. Его лишили права использовать личное клеймо, что сразу отбрасывало предприятие Фальца на роль вспомогательной фирмы. Стали уходить наиболее квалифицированные рабочие, прекратилось поступление заказов. Старые партнеры начали избегать сотрудничества, и вскоре в пустующих помещениях мастерской оружейника Зени Фальца наступила тишина. Некогда беспрерывно гудевшие точильные станки остановились. Не разлетались больше снопы искр, не звенели молотки и молоточки, не поднимались клубы пара, когда в чан со смешанным в особых пропорций маслом с шипением опускался раскаленный клинок. Но беды только начинались.
В 1935 году умирает его отец. Его жена, тоже еврейка, вынуждена эмигрировать в Австрию, где жили их дальние родственники. Его сын изгоняется из университета и также покидает Германию. Фальц по дешевке распродает оборудование и посылает вырученные деньги жене и сыну. Чтобы как-то жить, он заводит знакомства с нечистыми на руку торговцами антиквариатом и драгоценностями. В тридцать восьмом году его арестовывает полиция. Суд и десять лет лагеря.
Казалось бы, жизнь загублена. Но в Дахау, куда он попадает, к нему проявляет интерес и сострадание известный немецкий оружейник Пауль Мюллер. Поблизости, в одноименном с лагерем городке Дахау, у него великолепная мастерская. Он один из нескольких оставшихся в Германии мастеров, кто еще владеет секретами дамасской стали. Более того, он развивает теорию дамасского клинка и по поручению Гиммлера создает в Дахау специальную школу по воспитанию новых мастеров. В тридцать девятом году сорокапятилетний Фальц становится одним из подмастерьев Мюллера и помогает тому обучать подрастающее поколение.
Ему разрешено жить за пределами лагеря, прямо в мастерской. Он с головой окунается в работу, осваивая новую для себя технологию «дамасска».
Свыше двухсот оружейных фирм в Германии производили в то время миллионы служебных кинжалов, кортиков, ножей, тесаков, сабель, шпаг и мечей. В большинстве своем это было очень качественное оружие, несмотря на то что им никто уже не пользовался по прямому назначению. Все эти клинки с простыми деревянными или обтянутыми кожей рукоятками, с пластмассовыми, перламутровыми или костяными накладками, украшенные всевозможными орлами и свастиками, в никеле, серебре или позолоте, дополняли униформу кителей и шинелей многочисленных служащих Третьей империи. Но дамасских клинков среди этого великолепия было ничтожно мало. Некоторые мастера предпочитали украшать свои изделия характерным узором под «дамасск». Всё равно уникальные свойства этой стали не находили применения в бою. Для предстоящей войны в цехах Рура ковалось совсем иное оружие.
Тем не менее считалось очень престижным иметь настоящий «дамасск». Кинжал СС с таким клинком стоил в тридцать раз дороже обычного. И Гиммлер снова и снова заказывал своему личному оружейнику Мюллеру такие кинжалы и одаривал ими преданных группенфюреров. На эти клинки с причудливыми узорами линий наносились золоченые дарственные надписи, имена будущих владельцев и росчерк рейхсфюрера СС.
Каторжный труд по выковыванию дамасской стали, когда одну и ту же полосу железа, присыпав особым флюсом, сотни раз складывали пополам и расплющивали молотами, повторяя это в течение дней и недель, окупался той торжественной минутой, когда все собирались посмотреть на готовый клинок. Как невзрачный с виду алмаз после огранки становится сверкающим бриллиантом, пусть и потеряв при этом часть своих драгоценных каратов, так этот кусок железа в какой-то неуловимый момент, впитав в себя мысль и пот человека, превращается в нечто новое. Он создан не для убийства. Он самодостаточен как украшение и призван подчеркивать достоинство своего обладателя.
Но Фальц вскоре проявил себя в другом качестве. Кроме дамасских клинков, Гиммлер заказывал своему оружейнику роскошные сабли и мечи. Наиболее желанной у высших руководителей СС и партии была его сабля «Ко дню рождения». Делались и индивидуальные изделия. Подарочный меч для шефа Лейбштандарта Зеппа Дитриха, сабли в память о церемонии посещения Гитлера в Берхтесгадене герцогом Виндзорским и другие. Именно здесь Фальц мог выразить себя как художник.
Со временем большое внимание он стал уделять исторической достоверности некоторых своих изделий, предпочитая отполированной до зеркального блеска стали матовую зазубренность музейного экспоната. Так, он по собственной инициативе изготовил фантазийную копию меча короля Генриха, сумев вложить в нее ощущение и незримую память десяти прошедших веков. Но шедевром полуеврея Фальца стал меч Эскалибур — легендарного короля Артура, почитаемого нацистами наравне со своими германскими предками. Это был поистине экспонат, достойный отдельного стеклянного саркофага в столичном музее. Фальц проштудировал тогда всё, что можно было разыскать в легендах о рыцарях Круглого стола и их славном короле из Камелота.
Когда меч показали посетившему Дахау Гиммлеру, он велел привести автора и долго смотрел то на перепачканного железной пылью подневольного мастера, то на его творение. Отсутствие необходимых драгоценных камней, которыми должна была быть украшена рукоять меча и его мощное перекрестье, Фальц компенсировал их имитацией из граненой стали разных марок. Он отшлифовал и отполировал стальные камни, которые в зависимости от освещения искрились холодными тонами от темно-синего до лилово-красного цветов. На набалдашнике же он поместил шестиконечную стальную звезду из черной углеродистой стали неизвестного состава.
Но особенно поражали вид и фактура клинка. Какими способами, легирующими добавками и травлениями удалось придать ему такой благородный блеск, цвет и — следствие беспощадного времени — легкую пористость? Между двух иссеченных в боях лезвий шел глубокий фигурный дол-кровосток, гравированный по донышку древнеанглийскими рунами. В начале и в конце этой строки тусклым золотом блестели изображения двух желтых роз на усеянных шипами серебряных стеблях.
Никто из присутствующих не знал, что все последние свои работы Зени Фальц клеймил. Так как ему было запрещено травить клеймо на клинке, как это делали до войны все немецкие оружейники, он стал ставить его на хвостовик. Только разобрав рукоятку, можно было увидеть бутон распускающейся розы на стебле с шипами. Никто и не догадывался, что розы на клинке Эскалибура были не простыми украшениями, а тайными клеймами оружейника Фальца, только без упоминания имени его родного города.
Гиммлер похвалил мастера и тут же забрал меч с собой. Никто и никогда с того дня его больше не видел. Скорее всего он был спрятан в одном из тайных подвалов Вевельсбургского замка. Во всяком случае о нем ходили слухи среди тамошних обитателей. Похоронен ли он был в дальнейшем под горным обвалом вместе с тысячами эсэсовских колец «мертвой головы» или был вывезен из Германии на подводной лодке в царство вечных ледяных гор, навсегда останется неизвестным.
