Антон засунул очки обратно и, развернув бумажку, увидел буквы и цифры, составлявшие, по всей вероятности, пин-код и пароль, списанные когда-то с интернет-карточки. Как давно это было! Как бессмысленно сейчас выглядела эта запись в мире, где нет ни компьютеров, ни Интернета. Дворжака вдруг обуяла такая грусть и отчаяние, что он готов был заплакать. Положив листок перед собой, Антон явственно представил свою уютную комнату, заставленную книгами, стол с большим монитором и хорошим цветным принтером, стены с фотографиями в рамках, мягкий стул, диванчик… Нет, лучше не думать обо всём этом. Во всяком случае, не сейчас.
Собираясь уже спрятать этот клочок бумаги обратно, он еще раз взглянул на запись и прочитал после цифр пин-кода слово «murwik». Вот где он видел это слово, подумал Антон. Именно видел, а не слышал! Тогда, лежа на кровати в своем новом пристанище, он уже читал его на этом листке. Но тогда оно ничего не означало. Впрочем, и теперь это всего лишь совпадение, не более. Не стоит придавать значения… Он еще раз рассмотрел текст: «2509228744 murwik». Его опять привлекли две четверки в конце серии цифр. Они прямо напрашивались означать сорок четвертый год. Он вспомнил, что уже ломал над этим голову, но теперь мог придать смысл непонятной тогда группе букв. Мюрвик — это место, возле которого он оказался тринадцатого октября 1944 года. И снова само собой напрашивается предположение, что цифры означают время. Но он еще в первый раз, исследуя эту запись, не нашел в них никакой логики. Правда, тогда он особо и не напрягался. Что, если время записано как-то замысловато, по-особому? Например, не день и месяц, а…
— Пейте чай и ешьте. Что вы там уставились на какую-то бумажку? — голос Ротманна вернул Антона к реальности. На столе к тому времени появились стаканы с чаем, бутерброды и две тарелки с котлетами и картошкой.
— У вас не найдется клочка бумаги и карандаша? — Ротманн молча вырвал из записной книжки чистый лист и протянул Антону свое вечное перо.
— Благодарю. Прошлый год был високосным, не помните?
— По-моему, да.
Прихлебывая чай и жуя бутерброд, Антон стал производить некие вычисления. Помянув вздохом свой калькулятор, он выписал на листок колонку чисел: 31, 29, 31, 30, 31, 30, 31, 31, 30 и 13. Затем сложил их и перевел взгляд на клочок. Полученное им число 287 располагалось как раз перед двумя четверками.
Антон перестал жевать и даже на какое-то время дышать. Он вычислил порядковый номер дня своего прибытия, то есть тринадцатое октября, и обнаружил его перед номером года. Получалось, что 28744 — это дата его появления у решетки мюрвикского парка! Осталось разобраться с числом 25092.
Антон стал лихорадочно делить его на 60. Получилось 418, 2. Что это значит? Ах да! Это 418 минут и… 12 секунд. Он снова разделил 418 на 60. Получилось 6, 96 и 6 в периоде. Черт! Хотя нет. Если на 6 часов приходится 360 минут, то на остаток — 58. И получается окончательно: 6 часов 58 минут 12 секунд. Когда же он впервые посмотрел на башенные часы в то утро, на них было что-то около пяти минут восьмого утра. Сомнений быть не могло — на этом клочке бумаги было записано точное время в секундах, дата и примерное место его появления в этом проклятом мире!
— Какого черта вы там вычисляете?
Наспех проглотив остатки бутерброда и допив чай, Дворжак спрятал обе бумажки в карман и вернул перо.
Вскоре они снова подошли к госпиталю на перекрестке. Теперь Антон получше разглядел это здание. Оно имело форму буквы «П», во всяком случае с этой стороны улицы. Между боковых крыльев находился небольшой парк, отгороженный от тротуара высокой металлической решеткой. Там был парадный вход, к которому вела короткая широкая аллея. Типичная архитектура школьного типа.
В вестибюле им предложили подняться на второй этаж, где сопровождавшая их медсестра провела обоих в кабинет заведующего отделением. Пожилой врач с торчащим из бокового кармана халата фонендоскопом выслушал Ротманна и предложил им снять верхнюю одежду. Сестра принесла белые халаты, и их провели в одну из расположенных тут же палат.
Это оказался обычный школьный класс с висящей на стене черной классной доской. Доска была аккуратно разлинована на десяток участков, в каждом из которых мелом записывались назначенные данному больному процедуры и лекарства. Всё помещение занимали десять кроватей и стол, за которым сидела еще одна сестра.
— Вот ваш больной, — указал врач на вторую от входа кровать.
Ротманн с Антоном увидели забинтованного человека. На его плотно обмотанной голове виднелась только прорезь для рта и отверстие в районе ноздрей. Из-под одеяла высовывалась часть руки, кисть которой была также полностью скрыта бинтами.
— Господин Ротманн, — обратился к раненому доктор, постучав по металлической спинке кровати, — к вам пришли. Вы можете разговаривать?
Раненый пошевелил головой.
— Кто? Кто пришел?
Отто Ротманн, дернув Антона за рукав, сделал ему знак поговорить с лежащим на кровати. Антон растерялся от неожиданности. Он кашлянул и сказал:
— Скажите, у вас есть брат?
Голова в бинтах опять несколько раз повернулась из стороны в сторону, как бы пытаясь определить направление звука.
— У вас есть брат? — повторил Антон. — Ведь вы Зигфрид Ротманн, не так ли?
— Да… У меня есть брат. — Голос звучал настолько нерешительно, что было непонятно: это утвердительный ответ или слабо акцентированный вопрос.
Антон посмотрел на Ротманна, не зная, что делать дальше. Тот в ответ кивнул, требуя продолжения.
— Ваш брат приехал в Дрезден. Скоро он будет здесь, — продолжил разговор Антон.
— Пусть приходит завтра. Утром с моих глаз снимут повязку. Сегодня пускай не приходит. Сегодня не надо приходить, — дойдя до последней фразы, голос раненого стал совсем плаксивым.
Ротманн, тронув Антона за руку, сделал знак: уходим. Когда все вышли в коридор, он остановился в некоторой растерянности и молчал.
— Его состояние не столь тяжелое, как это может показаться… — начал было успокаивать врач.
— Скажите, у вас есть документы и личные вещи этого человека? Могу я на них взглянуть? — прервал его Ротманн.
— К сожалению, ничего нет.
— Как так нет?
— Его и нескольких других раненых привезли к нам из другой больницы только вчера. Документы будут сегодня вечером или завтра. — Доктор повел их в свой кабинет. — У нас неплохое ожоговое отделение, и к нам направляют как раз таких…
— Этот человек не тот, за кого себя выдает, — снова не дал договорить ему Ротманн.
— То есть как? — удивился врач и переглянулся со стоявшей тут же медсестрой.
— Он выдает себя за моего брата, — Ротманн полез в карман. — Вот, можете посмотреть мое удостоверение. Я получил письмо о том, что мой брат Зигфрид находится в Дрездене, и потому приехал.
— Может быть, он просто однофамилец?
