Книга А. С. Секретная миссия, страница 88. Автор книги Александр Бушков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «А. С. Секретная миссия»

Cтраница 88

За деревом прятался человек, судя по его дислокации и позе, терпеливо и пристально наблюдавший за тем самым домом, куда юркнул немец.

– Интересная конкуренция, – сказал Красовский. – Других что-то не видно, он там один… Что будем делать?

– А что прикажете делать с человеком, который пока что никаких противозаконных действии не допускает? – усмехнулся Пушкин. – Вполне возможно, он из воровской шайки, но где к тому доказательства? Не спускайте с него глаз на всякий случай, вот и все…

– Александр Сергеич, немчура! – воскликнул Тимоша.

Действительно, из калитки – которую кто-то невидимый снаружи тщательно за ним затворил – показался немец. Он не сказал ни слова на прощанье, сразу же повернулся к домику спиной и решительно зашагал прочь, в том направлении, откуда явился. На сей раз его шаги были гораздо быстрее, словно он испытывал нешуточное облегчение – такое впечатление сложилось у наблюдавших.

Времени, чтобы принять какое-то решение, оставалось всего ничего, и Красовский забеспокоился первым:

– Что делать будем?

Пушкин не колебался. Решение пришло внезапно, но не выглядело неосмотрительным…

– Что будем делать… – повторил он. – А сцапаем-ка голубчика за шиворот и расспросим о странностях, в кои замешан. Самое время, когда застигнут ин флагранти…

– Дело, – сказал Красовский. – Благо и время, и место подходящие. Орать может сколько ему угодно, подумают, дело житейское, грабят болезного…

– Орать он не должен.

– Понято, Александр Сергеич…

Они, осторожненько переступая, укрылись за углом недостроенного дома, мимо которого немец, если решил возвращаться той же дорогой, никак не мог не пройти. Так оно и оказалось: совсем рядом с ними, надежно укрывшимися в тени, выдвинулась из-за угла длинная тень быстрыми шагами спешившего человека…

Они бросились. Красовский, сорвав с себя картуз, надежно зажал им немцу рот, и вдвоем с Пушкиным они поволокли пленника в проем будущей двери. Тимоша суетился возле, делая вид, что принимает самое деятельное участие. Поскольку толку от него было мало, Пушкин распорядился:

– Побудь на карауле снаружи. Поглядывай…

Тимоша кивнул, но наружу не пошел, поместился в проеме, то и дело выглядывая, – ну, что с ним поделать, в баталиях, подобных нынешней, бесполезен…

Немец дрожал крупной дрожью, оттесненный в угол, откуда ему никак было не вырваться мимо двух стороживших его людей, встряхнув картуз перед тем, как вернуть его на голову, Красовский сказал недовольно:

– Ишь, чуть насквозь не прогрыз в ажитации. Ежели каждый так будет, картузов не напасешься…

– Господа, бога ради, не убивайте! – тихонечко взмолился господин Готлиб, прижимаясь к кирпичной неоштукатуренной стене. – При мне есть деньги, часы недурны… Помилосердствуйте!

Охвативший его страх был понятен: в подобных местах ограбленных дочиста частенько находили с рассветом убитыми…

– Убивать мы вас не будем, – сказал Пушкин. – А вот что касаемо Сибири – боюсь, придется вам пропутешествовать в эти гостеприимные края на казенный счет… Нынче же.

Он видел – глаза привыкли к полумраку, – что немца буквально-таки передернуло судорогой от безмерного удивления:

– Что вы сказали? Да вы кто?

Не было надобности вести с ним хитрые словесные поединки. И Пушкин сказал, не в силах скрыть злорадство:

– Вы, господин Штауэр, в солидных годах, на солидной должности, не из-за рубежей к нам прибыли, а рождены в Российской империи, подданным коей являетесь. А потому не говорите, будто вам не известно смиренное казенное заведение под названием Третье отделение… Есть у нас, уж не посетуйте, дурная привычка законопачивать навечно в Сибирь людишек вроде вас. – Он сделал хорошо рассчитанную паузу, сделавшую бы честь трагическому актеру. – А впрочем, учитывая суть вашего злодеяния, ждет вас не Сибирь, где все же порой солнечно, ландшафты красивы и жизнь сытна… ждет вас, душа моя, Петропавловская крепость и положение безымянного узника наподобие французской Железной Маски…

– Но помилуйте… За что?

– Вы, сударь, по Министерству финансов изволили служить? – Он особо подчеркнул голосом прошедшее время. – Следовательно, обучены считать… Нас здесь трое, значит, глаз у нас шесть. Шесть глаз видели пакет с бумагами, принесенный вами в тот домик… Излишне говорить, что мне известно содержимое оного. Планы Сарского Села, сиречь места жительства российских самодержцев, что предполагает злоумышление на священную особу либо соучастие в таковом…

Красовский вмешался, сказав с непринужденной лютостью:

– Да нет, пожалуй что, злоумышление на высочайшую особу – это даже не Петропавловка, а, свободно может оказаться, расстреляние с барабанным боем… Уяснил, мозгляк? Да как у тебя рука повернулась такие бумаги хапать… Не знал параграфов?

– Господа! Господа! Какие параграфы? В уложениях Российской империи ни строчки…

– Глуп – слов нет… – пренебрежительно, в полный голос сказал Крестовский Пушкину так, словно немца тут не существовало вовсе. – Кто ж такие вещи выносит в официальное уложение? Параграфы о злоумышлении на императорскую особу по секретной части проходят, чтоб карбонарии вроде тебя вернее попадались… В Российской империи обитаешь аль где? Порядков не знаешь? Ты в своем министерстве и слышать не мог о секретных параграфах, охраняющих императорскую фамилию… – Он махнул рукой и продолжал с нескрываемой скукой: – Что с ним лясы точить, господин полковник? Дозвольте, вызову свистком карету – и повезем голубчика в Петропавловку. Не торчать же с ним ночью черт-те где…

– Подождите, – сказал Пушкин, моментально уловивший смысл игры. – Чует мое сердце, что это на заговорщик, а переносчик бумаг, курьер… Может ведь и так оказаться?

– Именно! – горячо воскликнул немец. – Ваше высокоблагородие… Моя роль тут десятая, я и подозревать не мог…

Придвинувшись к нему вплотную, Пушкин сказал ледяным тоном:

– Прикажете верить вашим словам без всяких доказательств? Любезный, мы тут не два года по третьему… Люди в годах и умудрены служебным опытом. Либо вы нам выложите все как на духу и тем избежите помещения на казенные харчи до скончания вашей бессмысленной жизни, либо участи вашей сибирские каторжники позавидуют… Выбор за вами, не смею принуждать.

– И за откровенность последует прощение?

– Слово дворянина, – сказал Пушкин.

– Бога ради, я готов… – И тут же немец словно бы осекся, убитым тоном протянул: – Но, господа, вы все равно не поверите, хотя я готов поклясться всем святым, что именно так и происходило…

Пушкин навострил уши при этих словах. И сказал обнадеживающе:

– Ваше дело – рассказать всю правду, а уж мы сумеем ее отличить от лжи, ручаюсь… Ну?

– Вы не поверите… – сказал Штауэр безнадежно. – Я бы на вашем месте тоже не поверил… Это не человек, а черт, не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле, руку даю на отсечение…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация