Мы немного поболтали о том о сем. Прот явно был в прекрасном настроении. После четвертой рюмки виски, когда он уже хихикал над всем, что мы говорили, я вдруг выкрикнул:
– Роберт Портер! Вы меня слышите? Мы знаем, кто вы такой!
Прот поначалу оторопел, но, тут же сообразив, что я делаю, тоскливо заворчал:
– Я же говоил вам, говоил. Оне не хочут выходить.
– Попроси его еще раз!
– Я пробовал. Я осень, осень стаялся. Что еще я могу сделать?
– Ты можешь остаться! – выкрикнула Жизель. Прот медленно повернулся к ней лицом.
– Я не могу, – сказал он грустно. – Или сейчас, или никогда.
– Почему?
– Как я узе обяснял дохтору бюэ… бюэ… доктору брю-эру, меня… там… жд… жд… ждут. Окно окрыто. Я могу венуться только семнацатого агуста. В 3:31 утва.
Я решил дать Жизель возможность поговорить с ним. Больше, чем я, она уже не напортит.
– Здесь ведь не так уж и плохо, правда? – с мольбой спросила она.
Прот ничего не ответил. На лице его появилось знакомое мне выражение – смесь изумления и отвращения, – означавшее, что он подбирает такие слова, которые она в состоянии будет понять. Наконец он сказал:
– Плохо.
Жизель понуро опустила голову. Я налил проту еще одну рюмку. Пора было идти ва-банк.
– Прот, я хочу, чтобы вы тоже остались.
– Зачем?
– Затем, что вы здесь очень нужны.
– Для чего?
– Вы считаете, что жизнь на Земле плохая. Вы могли бы помочь нам ее улучшить.
– Как же, черт побери, я могу помочь?
– Ну, например, у нас в больнице есть немало людей, которым вы уже необычайно помогли. И есть еще очень многие, которым вы смогли бы помочь, если бы остались. У нас на Земле масса проблем. Мы в вас очень нуждаемся.
– Вы и сами моли бы помочь, если бы заотели. Вам посто нужно заотеть, и это се, шо нужно.
– Вы нужны Роберту. Вы нужны вашему другу.
– Я ему не нужен. Он на меня тепей и нимания не обащает.
– Это потому, что он существо независимое, самостоятельно мыслящее. Но он наверняка хотел бы, чтобы вы остались. Я это точно знаю.
– Откуда вы знаете?
– Спроси его!
Прот казался озадаченным. И усталым. Он закрыл глаза. Рюмка его наклонилась, и часть спиртного вылилась на ковер. Прошла минута, другая, и прот снова открыл глаза. Он теперь казался совершенно трезвым.
– Что он вам сказал?
– Он сказал, что я и так здесь потерял кучу времени. Он хочет, чтобы я уехал и оставил его в покое.
– А что с ним будет, когда вы уедете? Вы об этом подумали?
– Это уже по вашей части. – На лице его появилась знакомая «чеширская» улыбка.
– Прот, пожалуйста, – вмешалась Жизель. – Я тоже хочу, чтобы ты остался.
В глазах у нее были слезы.
– Я в любое время могу вернуться.
– Когда?
– Очень скоро. Лет через пять – по вашему исчислению. Это время промелькнет как миг.
– Пять лет? – выпалил я в изумлении. – Почему так долго? Я думал, вы вернетесь намного раньше.
Прот посмотрел на меня с глубокой грустью.
– Согласно природе времени… – начал он. – За путешествие в оба конца надо расплачиваться. Я бы попытался вам это объяснить, но я жутко устал.
– Возьми меня с собой, – с мольбой попросила Жизель.
Прот посмотрел на нее с глубоким сочувствием:
– Очень жаль, но не могу. В следующий раз…
Жизель подошла к нему и обняла его.
– Прот, – заговорил я, опорожняя бутылку в их рюмки, – а что, если я скажу вам, что КА-ПЭКСа вообще не существует?
– И кто же теперь у нас ненормальный? – ответил прот.
Когда Дженсен и Ковальский увели прота в его палату, где он проспал рекордные пять часов, Жизель рассказала мне о том, что узнала о Роберте Портере. Узнала она немного, но то, что ей удалось узнать, объясняло, почему нам так долго не удавалось напасть на его след. Потратив сотни часов на чтение старых газет, она вместе со своим другом из библиотеки нашла некролог отца Роберта, Джеральда Портера. А из некролога она узнала название городка, где они жили, – Гелф, штат Монтана. И тут она вспомнила, что ей уже попадалось упоминание о случившемся там в августе 1985 года убийстве-самоубийстве. Она позвонила в офис районного шерифа в западной Монтане, туда, где случилось происшествие. Оказалось, что тело жертвы самоубийства так никогда и не нашли, но из-за чьей-то ошибки Роберта зачислили не в пропавшие без вести, а в утопленники.
Человек, которого убил Роберт, был убийцей его жены и дочери. Через несколько недель после трагедии мать Роберта переехала на Аляску к его сестре. У полиции не было ее адреса. Жизель собиралась полететь в Монтану и попытаться ее разыскать, а также раздобыть фотографии жены Роберта и его дочери и всякие другие документы, которые смогут мне помочь «пробиться» к Роберту. Я немедленно одобрил ее план и пообещал оплатить все расходы.
– Мне хотелось бы повидаться с ним до отъезда, – сказала Жизель.
– Он, наверное, спит.
– Я только взгляну на него.
Мне такое желание было вполне понятно. Я тоже люблю смотреть на спящую Карен: рот у нее слегка приоткрыт, а в горле что-то тихонько булькает.
– Пожалуйста, не отпускайте его до моего возвращения, – взмолилась перед уходом Жизель.
Я почти не помню, что еще случилось в тот день, хотя в анналах значится, что я заснул во время заседания комиссии. Но точно помню, что я проворочался всю ночь, размышляя о проте, о Фишке и об отце. Мне казалось, что я попался в ловушку времени и беспомощно жду там нескончаемого повторения ошибок прошлого.
На следующее утро Жизель позвонила мне из Гелфа и доложила, что одна из сестер Роберта действительно живет на Аляске, а другая – на Гавайях. У родных Сары не было их адреса, но Жизель уже пыталась с помощью своего приятеля в авиакомпании «Нордуэст эйрлайнз» узнать, куда улетела мать Роберта из Монтаны. И еще она раздобыла фотографии и разные вещи, относящиеся к тому времени, когда Роберт и его будущая жена учились в школе. И все это благодаря матери Сары и директору школы, который потратил почти всю прошлую ночь на поиск нужных ей материалов.
– Найдите его мать, – попросил я ее. – И если сможете, привезите ее к нам. А все остальные материалы пошлите прямо сейчас по факсу.
– Они уже, наверное, лежат на вашем столе.
Я отменил свое интервью с комиссией по поиску нового директора, и Виллерс был этим недоволен, так как я остался их последним кандидатом.
