Как человек осторожный и предусмотрительный, лейтенант мигом отвел войска на переформирование. Вновь англичане нерешительно приступили к Орлеану только через полгода, в ноябре, когда из Англии прибыл новый главнокомандующий граф Джон Толбот. Сорокашестилетний воин, опытный и осторожный, за благородство и смелость называемый англичанами Ахиллом, деятельно взялся за осаду, но в то время я был уже в совершенно другом месте.
А Марк Бюро стал самой известной личностью в Орлеане, популярностью затмив даже графа Дюнуа, Орлеанского бастарда. В честь юного героя, «что подобно библейскому Давиду одним движением руки поверг свирепого великана Голиафа», мэр Орлеана господин Огюст Фурнишон дал пышный пир.
Бывалые воины, удивленно покачивая головами, разглядывали «мальчишку» с рукой на перевязи, который ухитрился сразить опытного полководца и отогнать от ворот города целую армию. Почесывая затылки, знатные рыцари смущенно признавали, что в техническом прогрессе, как ни крути, что-то такое есть. Надо бы повнимательнее присмотреться к грохочущим, извергающим вонючий дым и пламя железным трубам, похоже, за ними будущее!
Глава 4
1428 год, Франция – Бавария: некая блондинка итальянских кровей.
После неудавшейся попытки захватить город с наскока англичане не предпринимали ровным счетом ничего, затаившись как мыши в крупе. Я отоспался и отъелся на год вперед, а ремень от штанов начал застегиваться с некоторым усилием. От лечебной деятельности в конце концов пришлось отказаться, так как местный цех врачевателей обратился к мэру с резкой петицией. Заревновали, коновалы чертовы, что ко мне потянулись не только бедняки, но и вполне состоятельные горожане. Словом, заняться в Орлеане стало решительно нечем. Подозреваю, что умер бы со скуки, если бы неприметный монах не доставил нам с Марком приказ срочно явиться в аббатство.
– Мы посоветовались и решили, что ты будешь новым лекарем ее величества королевы-матери, – торжественно заявляет наставник чуть ли не с порога.
Стою как пыльным мешком пришибленный. Ошеломленно молчу, судорожно перебирая в голове все сплетни и слухи, циркулирующие в обществе. Изабелла Баварская, выйдя замуж за покойного ныне Карла VI в полудетском возрасте шестнадцати лет, сразу же показала себя человеком властным, жестким, изрядно искушенным в интригах. Ловко оттеснила алчных опекунов от управления Францией, так что юный король смог сосредоточить всю власть в своих руках. Любовников меняла чаще, чем перчатки. В последние несколько лет официально находится в контрах с сыном… а он назначает матери охрану. Значит, официально в ссоре, а на деле они… сообщники? Нет, скажем помягче: союзники!
Я вскидываю глаза на наставника, тот довольно улыбается, не в первый раз мне кажется, что отец Бартимеус попросту читает мысли. Обидно даже, неужели я настолько прост, ведь для себя-то я – целая вселенная мыслей, чувств, амбиций и желаний. Только тут доходит: я наконец-то получил работу по специальности! Отныне я буду охранять мать его королевского величества дофина Франции, а это значит, что мне всецело доверяют!
– Ура, – негромко бормочу я, тут же поправляюсь: – Ура!!!
Отец Бартимеус отводит меня на прощальную аудиенцию к отцу настоятелю, где господин Гаспар де Ортон торжественно благословляет меня. Тщательно прячу за пазуху рекомендательное письмо, принимаю увесистый кошелек и последние напутствия. Когда я выхожу из кабинета аббата, то с некоторой растерянностью озираюсь вокруг. Учеба закончилась, очередная страница жизни перевернута. Вряд ли я когда-нибудь возвращусь в здешнюю альма-матер.
Быстро собираю немногочисленные пожитки, обвожу опустевшую комнату последним взглядом. Здесь я провел целый год жизни, как быстро пролетело время! Решительно встаю, одним движением закидываю на спину кожаные сумки. Надо еще забежать попрощаться с братьями Бюро, а главное – расцеловать наставника за подаренного гнедого жеребца испанской породы.
Иохим Майер, самый нерадивый мой ученик, нагоняет меня уже за монастырскими воротами.
– Робер! – требовательно вопит он без остановки.
Не выдержав, я натягиваю поводья. Ну не люблю я долго прощаться, зачем мне лишние слезы? Тяжело дыша молодой послушник подбегает ко мне.
– Ты забыл попрощаться. – Иохим обвиняюще тычет в меня пальцем.
Надо же, сколько раз я корил его за бестолковость! Долгими часами под моим наблюдением он безостановочно вязал хирургические узлы, добиваясь полного автоматизма действий. Сто узлов обеими руками, только левой, одной правой, пинцетами, ну и так далее. Раз за разом накладывал шины и повязки на манекен, пока не выходило то, что я признавал за сносное оказание помощи. Остальные лишь холодно кивнули на прощание, а этот… Даже странно.
– А чего там, скоро буду обратно, – легко отвечаю я.
Мы молча смотрим друг другу в глаза, я с неловкостью отворачиваюсь, пришпориваю коня. Обвиняющий взгляд я чувствую лопатками до самого леса. Ну что тут поделаешь, если вся наша жизнь – сплошные редкие встречи и частые расставания.
Уже через две недели я в облике небогатого дворянина добрался до Реймса. Один из красивейших городов Франции, мощная крепость и крупный торговый центр, Реймс знаменит прежде всего как средоточие духовной жизни королевства. Здесь в пятом веке крестили Хлодвига, основателя державы франков, а в девятом – Рюрика, который позже навел порядок в славянских землях. Со времен Карла Великого, вот уже шесть веков, в Реймсе коронуют всех французских монархов. Ныне древний город вместе со знаменитым собором находится в лапах англичан. Вы спросите, что мне нужно в самом центре оккупированных земель? Отвечу: я еду к Изабелле Баварской, моей будущей госпоже.
У людей знающих есть такая примета: если важное дело идет без сучка и задоринки, жди беды. Нет бы мне насторожиться, отчего вся дорога прошла как по маслу. Разумеется, глупую попытку ограбления в Труа я за происшествие не считаю, настроение от предстоящей работы было настолько возвышенным, что я даже не стал никого убивать. Так, наставил синяков и шишек да сломал одну шаловливую ручонку, что в ходе потасовки все норовила пырнуть меня в живот здоровенным мясницким ножом.
А что до того, что в Шалоне у меня ухитрились срезать кошелек с пояса, так опять же, я всадил нож не в спину убегающему воришке, а в ногу. Это не только гуманно, но и доказывает: если мужчину вовремя кормить, поить и предоставлять интересную работу, он не рычит на окружающих и способен к нечаянным добрым поступкам.
Возле южных ворот Реймса меня остановил высокий седой старик в черной теплой куртке до пояса и коротких штанах до колен. Белые чулки и кожаные туфли удачно дополняли наряд, наглядно свидетельствуя, что обладатель их – человек приличный, достойного образа жизни.
– Господин де Могуле? – скрипучим голосом поинтересовался почтенный старец.
Я настороженно кивнул.
– Следуйте за мной.
Так я познакомился с секретарем королевы-матери Гийомом де Шантре. Еще трое преданных слуг с раннего утра дежурили на остальных воротах, вооруженные моим описанием. Изабелла Баварская, верный союзник англичан и бургундцев, вчера вечером была схвачена во дворце Епископов города Реймс по личному приказу регента Франции герцога Бедфорда, родного дяди нынешнего английского короля.
