— Кроме того, нам нужна новая одежда. Теперешняя после вынужденного заплыва потеряла всякий вид. Мы, извините, похожи на бродяг! — замечает сьер де Бушаж.
— Хозяйственная утварь, пара топоров, котел, — загибает пальцы сьер де Фюи.
Так как мы с Лотарингским Малышом молчим, шевалье де Кардига спрашивает сам:
— Вам есть что добавить?
Переглянувшись, мы одновременно пожимаем плечами, все нужное вроде бы уже упомянули.
— Итак, — задумчиво роняет командир, — подведу итоги. Уже понятно, что золото нашим английским друзьям мы передать не сможем, деньги пошли в дар морским чудищам. Гораздо хуже то, что и сами мы остались без наличных. Даже если продадим перстень сьера де Бушажа, вырученных денег нам не хватит и на четверть требуемого.
Хоть мы и ожидали услышать нечто подобное, новость заставляет всех нахмуриться.
— Есть у кого-нибудь мысли, что делать дальше? — интересуется шевалье де Кардига.
Конечно, есть. То, что мы потеряли коней, — плохо, а потому первым делом нам следует обзавестись средствами передвижения. Там же, где возьмем коней, мы получим и оружие. А уже с его помощью...
Я делаю шаг вперед, и взоры всех присутствующих тут же скрещиваются на мне.
— Слушаю, сьер Армуаз, — суховато бросает командир.
— Мне кажется, нам следует просто купить все то, о чем упоминалось, — говорю я. — И коней, и доспехи, и даже оружие.
— Вы что, дремали? — с досадой интересуется де Кардига. — Я же сказал, что у нас недостает денег.
— Погоди. — Сьер Габриэль кладет ему руку на плечо. — Продолжайте, Робер.
— Полюбопытствуйте, господа, — предлагаю я.
Длинной щепкой я рисую на песке контур южного побережья Англии. Это несложная задача для того, кто часами грезил о грядущем возмездии, прикидывал, пусть и в шутку, места возможной высадки десанта. Ведь когда-то же должна у французов появиться морская пехота. Через четыре века Наполеон будет мечтать о том, как он форсирует Ла-Манш и с полумиллионной армией обрушится на Британию, отчего мне нельзя? Тем более что я русский, а нам англичане задолжали побольше, чем французам. Мерси вам, британцы, и за Октябрьскую революцию, и за Второй фронт, и за холодную войну! Вот ведь вздорная нация чертовых мореходов, везде они ухитрились пролезть, полмира под себя подмяли. И что удивительно, смогли сохранить имидж этакого денди, джентльмена до кончиков ногтей, всегда играющего по правилам. А наши дурни до сих пор всех собак вешают на евреев, мол, за «двести лет вместе» те последние соки высосали. Можно подумать, что до того на Руси все было шоколадно. Ау, чудаки, не там ищете, не тех пытаетесь ухватить за руку!
— Побережье, куда мы высадились, поделено между шестью английскими графствами. Скорее всего, мы попали либо в Девон, либо в Дорсет. Тут уйма городов и крупных деревень, вот, полюбуйтесь! — Присев, я выкладываю камешки на схему, при этом каждому даю собственное имя. Находится место и Портсмуту, и Дартмуту, и еще паре десятков других населенных пунктов. Самый большой камешек я кладу немного поодаль, это Лондон, столица исконного врага.
Я поднимаю голову, четверо выживших стоят вокруг. На схему смотрят внимательно, пытаются понять, чего же я от них добиваюсь.
— Здесь — наша цель, сюда мы должны прибыть.
— На кой нам сдался Лондон? — с недоумением тянет Лотарингский Малыш, на лице которого видна скептическая ухмылка.
— Это я объясню вам чуть попозже, — роняет шевалье де Кардига. — Продолжайте, сьер Армуаз.
— Если мы купим в ближайшем городке обычных коней и оружие, то вполне успеем к рождественской ярмарке, проходящей в одном из крупных городов побережья.
— К ярмарке, — повторяет сьер Луи. — А на кой нам сдалась ярмарка?
— Богатая ярмарка! — поясняю я. — Там в изобилии присутствуют жирные английские купцы, менялы, ростовщики и торговцы драгоценностями. Уйма состоятельных людей! Куча денег, в которых мы позарез нуждаемся, будет собрана в одном месте. Нам остается только прийти и взять их. Мы заберем у них столько, что окупим все наши потери!
— Ежегодная ярмарка, — по буквам повторяет сьер де Бушаж, глаза которого азартно горят. — Там соберется чертова куча всяческого народа, который по делу и без дела шляется туда-сюда, среди них так легко затеряться... Понимаете?
В наступившей тишине первым начинает ухмыляться сьер Габриэль, за ним расплываются в улыбках остальные. Отнимать золото у купцов и прочих смердов — излюбленное развлечение дворянского сословия. Любой из нынешних вельмож и сановитых старцев в молодости хотя бы раз шалил на большой дороге, скромников у нас днем с огнем не сыщешь. А уж если представляется возможность ощипать английских купцов, то ни один истинный француз не пройдет мимо подобного богоугодного дела.
— Молодец! — довольно рычит наш бравый командир. — Недаром я тебя спас! Признаюсь, что был против, когда тебя навязывали в мой отряд. Что ж, человеку свойственно ошибаться!
— Скажите, шевалье, а вы точно лекарь? Замашки у вас — как у заправского головореза! — с простодушным недоумением поражается Лотарингский Малыш.
Я хмуро улыбаюсь в ответ. Эх ты, дитя наивного века, пусть жестокого и кровавого. Твои потомки волком взвоют от грабителей в белых халатах, что все соки из них выжмут медицинскими страховками, лечением зубов и липосакциями!
Согревшись, мы отрываемся от живительного огня и отправляемся на поиски ближайшей рыбацкой деревни. Судя по кольям, торчащим из песка, да рыбачьим сетям, развешанным для просушки, селение должно быть где-то рядом. Как авторитетно заявил мэтр Жан, до него не более полумили. Я бросаю прощальный взгляд на лежащую через пролив Францию, и губы шепчут:
— Ты только береги себя, любимая, а я уж тебя не подведу. Клянусь, ты будешь мной гордиться!
Печальные крики чаек навевают уныние, холодные серые волны равнодушно лижут сырой песок. Покосившись на ушедших вперед спутников, я посылаю в сторону далекого Орлеана воздушный поцелуй. Ну вот и все, прощание закончено. Я прибавляю шаг, пытаясь догнать собратьев по борьбе. Нас только пятеро, это все, что осталось от отплывшего из Нанта отряда, но и этого за глаза хватит, чтобы исполнить поручение. Сколько бы нас ни было — мы все равно последний довод короля. Англии не удастся нас схарчить, подавится она, словно пес куриной костью.
Но если остальные просто выполняют полученное задание, то у меня к нему примешивается и кое-какой личный долг, а потому, как и подобает истинному рыцарю, перед началом битвы я должен бросить вызов. Эх, жаль, что под рукой нет ни витого рога, ни сияющей трубы, ни даже завалящего боевого барабана. А потому придется ограничиться голосом.
— Слушай меня, английское королевство! — кричу я. — Вы, король Англии, его лорды и бароны. Вы, епископы и аббаты. Вы, рыцари и оруженосцы, воины и все свободные йомены! Я, Робер де Армуаз, французский дворянин, объявляю вам войну на вашей территории. И пусть не будет в ней места для жалости и сочувствия к побежденным, и да запылают британские деревни, опустеют улицы городов, обветшают и рухнут церкви и соборы!
