На крыльцо вышла Сэмпл:
– Опять любуешься на закат? Я смотрю, тебе это не надоедает.
Джим улыбнулся и кивнул:
– Наверное, это всё потому, что я много лет прожил в Лос-Анджелесе. Чем грязней воздух над городом, тем красивей закат.
– Кроваво-красное солнце фантастического Лос-Анджелеса?
– Что-то типа того.
Сэмпл была в длинном, полупрозрачном чёрном пеньюаре поверх кожаного белья, в чёрных чулках и туфлях на высоченных шпильках. Но Джим знал, что сейчас она так оделась не для него.
– Игорь?
– Какой-то он стал раздражительный и капризный, надо было уделить ему внимание.
– А где он сейчас?
– Не знаю. Наверное, забился куда-нибудь в уголок и лелеет свои рубцы и порезы. Ну и мастурбирует, надо думать, вспоминая в деталях всё, что я с ним сотворила.
Психоэротическая подоплёка отношений Сэмпл с её мазохистом-дворецким давно уже не беспокоила Джима. Хотя поначалу он и напрягался.
– То есть завтра он будет в хорошем настроении?
Сэмпл улыбнулась:
– В замечательном настроении. Может, даже подаст нам завтрак в постель.
Джим вздохнул и покачал головой:
– Это мы с тобой странные или мир вокруг странный?
Сэмпл встала рядом, прижавшись к нему плечом:
– Ты же знаешь, что в Посмертии все по-другому. Здесь свои мерки – не такие, как в прошлой жизни. А тут, на болоте, есть только мы. И мы сами себе устанавливаем правила, как нам жить. Всё, что мы делаем, – это нормально, потому что мы здесь одни.
В небе уже показались первые летающие тарелки – скопление крошечных, зыбких красных шаров в темноте. Мистер Томас и Безымянный зверёк поглядели наверх, а потом повернулись к Джиму.
– Опять разлетались. – Мистер Томас уже основательно принял на грудь, и у него заплетался язык.
Вслед за мерцающими шарами пролетели две тарелки Адамски, шаря по болоту лучами мощных прожекторов. Сэмпл взяла Джима за руку:
– Скоро придёт пчеловек.
– Да? Откуда ты знаешь?
– Я его чувствую.
– И когда он придёт?
– Уже очень скоро.
– И всё будет как в прошлый раз?
Сэмпл сжала его руку:
– Может быть, даже ещё интересней. И у нас будет мёд.
Джим повернулся и пристально посмотрел на Сэмпл:
– Это любовь?
Она рассмеялась:
– Может быть.
Две большие летающие тарелки, только не круглые, а треугольные, пронеслись низко нал домом. Воздух мгновенно наэлектризовался, и Джим почувствовал, как у него волосы встают дыбом.
– Может быть, это наше космическое наказание, – продолжала Сэмпл. – На веки вечные. Хотя оно не такое и страшное. Даже наоборот. Или может быть, это боги опять морочат нам голову. Тут, блин, не поймёшь. – Она придвинулась ближе к Джиму и поцеловала его. – Да и какая разница? Мы вместе, мы мёртвые, и нам и общем-то хорошо. Чего ещё можно желать человеку от вечности?
Ещё одна треугольная тарелка просвистела нал домом и устремилась вдогонку за теми, первыми.
