– Это у нас первый раз, и, наверное, было бы лучше без посторонних. А то так у меня не получится полностью раскрепоститься, и удовольствие будет не то. Я не могу заниматься любовью при посторонних.
Анубис замер, не донеся до рта очередного печенья.
– В наши намерения не входит заняться любовью, глупая женщина. В наши намерения входит просто поебаться на сон грядущий! И ты доставишь нам все удовольствие, которое мы намереваемся получить, иначе тебе будет плохо и больно. Тем более что, может быть, нам захочется, чтобы в процессе к нам присоединилась кто-нибудь из прислужниц. Там видно будет.
Сэмпл заметила, что две прислужницы, стоявшие в изголовье кровати, выразительно переглянулись за спиной у Анубиса. Типа, как же нас это достало. Было приятно увидеть хотя бы какой-то намёк на возмущение в этом царстве патологического абсолютизма с уклоном в психопатическую тиранию. Сэмпл хотелось бы как-то выразить им свою сестринскую солидарность, но Анубис смотрел прямо на неё, так что она ничего не могла сделать. Решение Анубиса, что ему делать с Сэмпл, оказалось вполне предсказуемым. После весьма неприятных для Сэмпл раздумий вслух с пространными и омерзительными отступлениями откровенно садистского толка Анубис вдруг объявил, что ему все это наскучило и он собирается уединиться в своих покоях. Он резко поднялся с трона, весь из себя такой раздражённый и даже как будто обиженный, и двое стражей-нубийцев бесшумно встали у него за спиной. Анубис направился к потайной двери за правой ногой гигантской статуи, сделав Сэмпл знак, чтобы она шла за ним. Хранитель снов шагнул было следом, но Анубис развернулся в дверях и покачал головой:
– Сейчас ты нам не нужен. Мы предлагаем тебе прямо сейчас и заняться тем делом, которое мы обсуждали раньше.
Хранитель снов, кажется, собрался возразить, но по знаку Анубиса стражи-нубийцы закрыли дверь у него перед носом. Анубис взглянул на Сэмпл и улыбнулся гаденькой улыбкой:
– Хранитель снов очень расстроился. Мы почти обещали тебя ему, но потом передумали и решили пока придержать тебя для нас. Кстати, это большая честь. Наши капризы и прихоти далеко не всегда столь милостивы.
– Я очень ценю оказанную мне честь, мой господин.
Глаза Анубиса вспыхнули изумлением.
– Учишься послушанию и покорности, Сэмпл Макферсон?
«Нет, мой пёсик, я просто пытаюсь выжить в критической ситуации, мало пригодной для выживания».
– Мне хочется вам угодить, мой господин.
– Или ты предпочла бы хранителя снов?
Сэмпл изобразила ослепительную улыбку:
– Как можно, мой господин?! Удостоиться вашего царственного внимания – о чём ещё можно желать?!
Анубис, словно капризный ребёнок, тут же принялся противоречить сам себе:
– А чем тебе, интересно, не нравится наш хранитель снов? Или ты хочешь сказать, что ты для него слишком хороша?
Сэмпл тяжко вздохнула – разумеется, про себя. И когда ты уймёшься, Бенджи
[27]
?
– Откуда мне знать, мой господин? Я его даже не видела. Видела только фигуру в плаще.
– И уж поверь нам на слово, лучше тебе и не видеть, что там под плащом. Зрелище отвратительное.
Про себя Сэмпл возмутилась и даже изобразила обиду – то есть игриво надула губки, не рискуя как-то иначе выказывать своё недовольство.
– И вы собирались отдать меня этому человеку, мой господин?
– Но не отдали же, верно? И ни твоём месте мы бы уже задумались, как нам выразить свою безмерную благодарность.
Покои Анубиса представляли собой роскошные апартаменты комнат, наверное, из двадцати, причём каждая была укомплектована собственным полным набором прислужниц и стражей. Анубис, однако, не выказал царственного желания осчастливить Сэмпл экскурсией по своим личным покоям. Он провёл её прямо в хозяйскую спальню, хотя слово «спальня», наверное, не совсем подходило для этого огромного помещения размером с небольшой бальный зал, с соответствующей же кроватью, на которой легко поместились бы человек десять-двенадцать, и, должно быть, не раз помещались. Комната была отделана в лиловых тонах с пурпурно-бордовым отливом. Должно быть, Анубис считал эти цвета изысканно-декадентскими и эротичными, но у Сэмпл они ассоциировались исключительно с цветами ядовитых растений семейства паслёновых. По стенам были развешены зеркала, причём они располагались под таким углом, что почти из любой точки комнаты ты видел свои многочисленные отражения, уходящие в бесконечность. Мерцающий свет создавал почти психоделическую атмосферу, рисуя в отражённом зеркальном пространстве узоры из движущихся теней и преломлённых лучей. Громадные жаровни с курящимися благовониями извергали клубы ароматного дыма почти промышленной мощи. Когда Сэмпл только вошла в эту комнату, она даже слегка растерялась. Все эти зеркала… Она, разумеется, предполагала, что Анубис страдает клиническим нарциссизмом, но не в такой же степени. Впрочем, наверное, так и должно было быть. Будуар бога-пса состоял сплошь из зеркал и дыма, тьмы и обмана – чего, собственно, и следовало ожидать от хозяина этого места, предполагаемого господина и хозяина Сэмпл.
Помимо огромной кровати, в спальне стоял телевизор в форме пирамиды. Едва Анубис вошёл, он первым делом его включил. Сэмпл подошла поближе и встала так, чтобы видеть треугольный экран. На экране обнажённые женщины с застывшими улыбками проходили одна за другой по узкому подиуму, с трудом удерживая равновесие на явно для них непривычных высоких каблуках. Это и был, надо думать, «Невольничий телерынок Толстого Ари» – если не какая-нибудь другая конкурирующая программа. Но прежде чем Сэмпл успела хоть что-нибудь рассмотреть, Анубис переключил канал. Теперь на экране появился сам бог-царь, собственной, так сказать, персоной, пялящий сзади блондинку, каковая стонала не переставая; рядом с ними лежала ещё одна женщина, рыженькая, с веснушчатой спиной, и ублажала обоих всеми возможными способами. Неужели с Анубисом так все плохо, что он занимается сексом в сопровождении видеозаписи своих предыдущих побед?
Анубис взмахнул рукой в сторону Сэмпл:
– Раздевайся.
«Ага, сукин сын, и виноградик ещё мне почисти. Мог бы хоть притвориться, что тебе интересно». С трудом скрывая презрение, Сэмпл изобразила улыбку:
– Как скажет мой господин.
Раздеться догола в городе, где все тётки и так щеголяют голыми сиськами, было, как говорится, раз плюнуть. Она вовсе не собиралась развлекать Анубиса соблазнительным стриптизом, тем более что он и не ждал от неё ничего подобного – судя по всему, его больше интересовало это кустарное порно. Блондинка на треугольном экране либо испытывала феерический оргазм из тех, который бывает раз в жизни, либо притворялась, но столь гениально, что это тянуло на Оскара. За лучшую женскую роль. Она выводила такие рулады, что им позавидовали бы оперные примадонны. Сэмпл сдержанно вздохнула, чтобы привлечь внимание бога-пса, и элегантным жестом сбросила с плеч накидку. Следом за накидкой на пол упала и юбка.
