Почти сразу за пристанью начинались высокие эскалаторы из меди, стали и тёмной бронзы – они уходили далеко вверх, так далеко, что даже не видно куда. По обеим сторонам этих движущихся лестниц стояли гигантские статуи ангелов смерти, их крылья, выгнутые дугой, образовывали арку над входом к эскалаторам, часть которых работала на подъём, часть – на спуск. Похоже, других входов-выходов на территорию порта не было. Джим подумал, что они с Доком идут на выход, и удивился, когда Холлидей повернул налево, к каменной колоннаде, под которой располагались ряды торговых киосков. Причём торговля шла бойко – если судить по очередям перед каждой палаткой.
– Сперва нам надо продать наши души. Видишь, там очереди.
Джим моргнул:
– Продать наши души? За каким чёртом кому-то нужны наши души?
Док пожал плечами, будто это было в порядке вещей:
– В этом Аду так положено. Расписываешься у них в журнале, вроде как продаёшь свою душу, а за это тебе выдают мешок местной валюты, чтобы ты её здесь потратил – на выпивку, наркотики, женщин – или проиграл в казино, в общем, хорошо провёл время.
Джим совсем растерялся:
– Вот, значит, как.
– Купля-продажа душ – основа местной экономики. В общем, ничуть не страннее обычной денежной системы. Спроси хоть у Джона Мейнарда Кейнса
[43]
.
Джим махнул рукой, типа, ладно, уговорил, и пошёл вслед за Доком к ближайшей очереди.
– И всё равно есть в этом что-то зловещее – продать душу Дьяволу.
Док раздражённо взглянул на Джима:
– Слушай, Моррисон, сделай милость, исключи слово «зловещий» из своего словаря. Мы в Аду, если ты вдруг забыл. Что им ещё с тобой делать? Отправить тебя в Пеорию?
Очередь продвигалась быстро, и вот они уже стояли перед окошком, за которым сидел аккуратный клерк – в пенсне, строгом тёмном костюме, при галстуке-бабочке и высоком накрахмаленном воротничке, – вылитый счетовод из «Замка» Кафки. Он выложил перед ними две влажные глиняные таблички, покрытые письменами, похожими на следы птичьих лап:
– Вот здесь распишитесь, а попозже мы их обожжём.
Джим с сомнением взглянул на свою табличку:
– Разве не надо сначала прочесть, что тут написано? Прежде чем ставить подпись? А то я в своё время тоже подписывал, не читая, контракты и сильно потом жалел.
Клерк шмыгнул носом и посмотрел на Джима поверх своего пенсне:
– Вы читаете по древнешумерски?
– Нет.
– Тогда какие вопросы?
Джим вздохнул, взял стиль – остроконечную палочку, чтобы писать на глине, – и поставил свою подпись в указанном месте. Клерк выложил на стойку два больших кожаных кошеля, даже скорее мешка: один пододвинул Джиму, второй – Доку.
– Все, проходите. Не задерживайте остальных.
Как только они отошли от обменной палатки, Джим развязал свой мешок и заглянул внутрь. Сперва ему показалось, что там лежали большие золотые монеты типа испанских дублонов или мексиканских «двойных орлов». Он взял в руки одну – оказалось, это просто позолоченная пластмасса.
– Кажется, нас наебали. Это пластмасса.
Док, однако же, не проявил никаких признаков беспокойства.
– Они вполне платежеспособны.
– В Аду закончился золотой запас?
– А ты представь, если б они были из золота, как бы ты с ними таскался, с такими тяжёлыми?
Джим вынужден был признать, что это имеет практический смысл. Он так и сказал:
– Да, наверное, это имеет смысл.
Док оглядел толпу:
– Первым делом нам надо найти Вергилия.
– Вергилия?
– Был такой поэт, Вергилий, он водил Данте Алигьери по кругам Ада.
Джим скривился:
– Даже я это знаю.
– А теперь, когда туризм заменил пытки и муки, местные гиды называют себя Вергилиями.
Док показал на группу пожилых мужчин в светло-серых плащах, которые пристально изучали толпу, направляющуюся к эскалаторам на подъём:
– Вергилии.
– А разве нам нужен гид? Я думал, ты все здесь знаешь.
Док покачал головой:
– В последнее время в Аду стало модным менять географию, причём когда ты меньше всего этого ожидаешь. Порочная практика, кстати замечу. А Вергилии – немногие, кто умеет справляться с этими завихрениями и инверсиями пространства. Да и, кроме Вергилиев, больше никто не возьмётся тебя провожать. На самом деле так они зарабатывают на жизнь, на свою скромную долю посмертных радостей. Всегда полезно иметь при себе знающего проводника, во всяком случае, пока не доберёшься до нужного места.
– Выходит, в Аду люди тоже работают?
Док рассмеялся:
– А ты думал, что Ад – клоака недоразвитого капитализма и платного рабства?
Он сделал знак одному из стариков Вергилиев:
– Проводи нас, Вергилий. Будь так любезен.
Вергилий чопорно поклонился и направился к ним. Док достал из мешка две монеты. Церемонно поклонившись Вергилию, он вручил ему деньги:
– Onorate l’altissimo poeta. Наше почтение величайшему из поэтов.
Вергилий убрал монеты в карман:
– Поэт принимает и ценит проявленное почтение и отведёт вас туда, куда вам потребно.
Док кивнул:
– Тогда, подобно Орфею, начнём путь со схождения вниз?
Они направились к эскалаторам, но тут их внимание привлекла какая-то суета на причале. Там, в бухте, что-то происходило. На поверхность – как раз рядом с речным пароходиком с Миссисипи – всплыла большая подводная лодка, оформленная в вычурном барочном стиле со множеством декоративных излишеств. Судя по реакции толпы на пристани, это было необычное зрелище – даже для Ада. От чёрного железного чудища так и веяло стариной, веком этак девятнадцатым; только вот в девятнадцатом веке подводные лодки существовали разве что на страницах фантастических романов. Её борта украшали литые массивные барельефы в виде волн, раковин и дельфинов, а над водорезом красовался Нептун с трезубцем. Ряды стальных копий вдоль фюзеляжа, тоже богато украшенные, смотрелись весьма устрашающе – такие запросто сорвут днище любого надводного судна. Джим быстро взглянул на Дока:
– А это не наш ли таинственный благодетель с реки у Геенны?
– Боюсь, что так.
– Ты боишься?
Док кивнул:
– Вот именно. Я боюсь.
Джим посмотрел на подводную лодку:
– Похоже на «Наутилус» капитана Немо.
Док покачал головой:
