— Утенок, — позвал Тейлор по внутреннему телефону, — садимся, и как можно быстрее. Найди вертолет начальника оперативного отдела и садись прямо позади него.
- Вас понял.
— Сэр, — сказал Мередит, вдруг забыв о своей тревоге и вспомнив о своем долге, — а вы уверены, что нам надо садиться? А если там есть что-то такое, о чем мы не знаем?.. Я хочу сказать, что вы нужны полку. Мы могли бы направить на разведку какую-нибудь другую эскадрилью, поэтому правильно ли?..
— Я не хочу ждать, — сказал Тейлор.
— Я тоже, — честно признался Мередит, — но мы должны подумать об общей обстановке. Мы должны…
— Успокойся, Мерри. Я уже решил. — В его голосе была натянутость, с которой Мередит раньше никогда не сталкивался.
Что-то страшное и необъяснимое было там, за бортом, и все присутствующие в кабине вертолета осознавали это, но никто не мог найти нужных слов.
— Что это? — требовательно спросил Тейлор, указывая пальцем на монитор. По мере того как "М-100" приближался к центру района, бортовые датчики давали все более и более детальное изображение. Мередит прищурился и увидел черное пятнышко.
Это было тело мужчины. Оно лежало в том месте, где раньше были видны лишь замаскированные очертания вертолетов и царила зловещая тишина.
— Он двигается, — сказал Паркер.
Все склонились над монитором, и каждый чувствовал неприятный запах дыхания соседа.
Да. Ошибки не было. Не было сомнения, что это был человек в военной форме, и он судорожно дергался, время от времени бессмысленно жестикулируя.
— Боже, что это? — прошептал Тейлор.
Непонятные, конвульсивные движения человека были хаотичны. Но не было сомнения в том, что он жив, хотя снег уже чуть запорошил его тело. Движения человека что-то напоминали Мередиту, но он никак не мог вспомнить, что именно.
— Черт тебя дери, садись, — взревел Тейлор.
Мередиту показалось, что Тейлор только что осознал, что происходит. Но Старик, видимо, не имел желания делиться своими мыслями.
— Есть, сэр, — через секунду отозвался голос Кребса по внутреннему телефону. Казалось, что голос старого уорент-офицера дрожит, и это удивило Мередита, который привык к его профессиональной твердости.
Датчики "М-100" отличались высокой чувствительностью, и, хотя они находились на расстоянии нескольких километров от дергающегося на земле человека, Мередит начал различать четкие очертания его тела и даже некоторые черты лица. Ему даже показалось, что он его узнал.
Вдруг он понял, что именно напоминают ему движения человека: они напоминали ему движения новорожденного, старающегося ухватиться за что-то своими ручонками.
— Возьми себя в руки, Мерри, — мягко сказал Тейлор.
Мередит покачал головой и вытер глаза. Он не мог заставить себя еще раз посмотреть на Хейфеца и других.
— Меня сейчас стошнит, — сказал он.
— Ничего страшного, — ответил ему Тейлор. Тоном своего голоса он пытался успокоить Мередита. — Выйди наружу. Это нормально, что тебя тошнит.
Мередит не двигался. В командном отсеке вертолета Хейфеца стоял жуткий запах отходов человеческого тела. Мередит закрыл глаза. Он больше ничего не хотел видеть. Но с закрытыми глазами картины, увиденные им за последние несколько минут, казались еще более отвратительными.
— Меня сейчас стошнит, — опять сказал Мередит. Он чувствовал, как слезы текут по его щекам.
Тейлор крепко взял его за руку.
— Не поддавайся панике. Ты мне нужен, Мерри.
— Я не могу, — сказал Мередит, хотя он ясно не осознавал, что именно он не может.
— Все нормально.
— О Боже, — сказал Мередит. Он почувствовал новый позыв к рвоте. Но этот позыв не был сильным, и Мередит не двигался.
— Давай выйдем на минутку на воздух, — сказал Тейлор. Он говорил так, как будто обращался к всегда послушному ребенку в тот момент, когда тот плохо себя ведет. Мередит не понимал этого. Он ничего не понимал. И он не мог понять того, как мог Тейлор оставаться таким спокойным.
Сам того не желая, Мередит опять посмотрел вокруг. Сейчас все выглядело немного лучше. Когда они с трудом втащили запорошенное снегом тело молодого капитана в вертолет, то первое, что они увидели, были Счастливчик Дейв и члены его экипажа, валяющиеся на полу, как пьяные, с глазами, устремленными в пустоту. Их руки и ноги дергались, как тела обезглавленных змей, а изо рта текли слюни. От промокшей формы исходил запах дерьма, и они издавали бессмысленные звуки, похожие на бред. Тейлор немедленно заставил Мередита положить каждого на живот, чтобы они не захлебнулись собственной слюной.
— Что это? — спросил Мередит. Потребовалась вся его сила воли, чтобы помочь Тейлору разложить людей. Труднее всего оказалось оттащить тело Хейфеца. — Что это? — снова спросил Мерри.
— Я скажу тебе потом, — терпеливо сказал Тейлор. — Сейчас помоги мне.
Мередит касался тел своих товарищей, офицеров и сержантов, со смесью необычной твердости и ужаса, как если бы он брал в руки тела умерших от чумы. Но у всех этих людей не было никаких признаков болезни. Температура тела казалась нормальной, никаких следов ран, за исключением одного сержанта, который, видимо, упал вперед лицом и разбил себе нос. Когда они клали его на пол, парень захлебывался кровью, как подбитое животное.
Затем Мередиту пришлось встать, так как приступы тошноты стали сильнее. Он увидел глаза Счастливчика Дейва, и на мгновение ему показалось, что они устремлены на него. Но это был лишь зрительный обман. Выражение глаз Хейфеца не было осмысленным.
— Давай выйдем, — повторил Тейлор. Он крепко держал Мередита за локоть и вел его как можно осторожнее среди лежащих близко друг от друга тел.
Сержант с окровавленным носом начал громко и ритмично храпеть. Мередит отскочил, как будто тот укусил его. Но Тейлор крепко держал Мерри, ведя его к заднему люку.
— Смотри под ноги, Мерри, — сказал он.
Чистый холодный воздух усилил позывы к рвоте. Мередит нагнулся над покрытой снегом землей, и его начало тошнить. Тейлор чуть отпустил его руку, чтобы он мог наклониться, но продолжал его поддерживать.
Когда с этим было покончено, Мередит взял горсть чистого снега и вытер им рот. Он ел холодный белый снег. Полковой врач советовал им не использовать снег для питьевой воды, так как загрязнение в этом районе достигало катастрофических размеров, но Мередит инстинктивно чувствовал, что ничего сейчас не могло быть хуже остатков рвоты во рту.
— Все нормально, — сказал Тейлор.
Мередит начал горько плакать, тряся головой. Он знал, что все это было ужасно и страшно несправедливо. В своей жизни он никогда ничего подобного не видел. Он не понимал того, — гго было у него перед глазами. Он только знал, что это страшнее всего на свете, хотя его мозг и не понимал почему.
