– Что теперь будет? – ужаснулся Лука. – Неужели наши пропали?
– Может, пальнуть из мушкета? – неуверенно предложил Колен.
– Эти, – Назар кивнул на берег, – вряд ли испугаются выстрела. Да и по своим попасть можно. Карибы слишком воинственны и просто так не отступятся.
Безвыходность положения была очевидна. Они ничего не могли сделать. Оставалось только ждать и надеяться на всемилостивейшего Господа Бога.
А на берег высадились вновь прибывшие индейцы, они говорили о чем-то со своими.
Около часа спустя трое индейцев уверенно вывели пирогу за буруны, впрыгнули в нее и торопливо погребли. Один сидел на корме и правил веслом.
– Решили завязать переговоры, – предположил Лука.
– Интересно, чего они хотят? – спросил Макей. – А наших оставили на берегу.
Скоро пирога подошла к борту. Два индейца вскарабкались по трапу и остановились перед матросами.
– Это ж надо! – воскликнул Макей удивленно. – Баба!
Перед ними действительно стояла женщина в короткой юбке, расцвеченной вышивкой. Груди прикрывались хлопчатой накидкой, отороченной такой же вышивкой, но с бахромой. Руки украшались выше локтей браслетами из перьев, на шее красовались низки бус из цветных камушков.
– Да она весьма красива, – заметил Колен, пока те еще не начали говорить.
– Мой народ хотеть говорить с вы, – вдруг спокойно и уверенно сказала индианка, и ни один мускул не шевельнулся на ее строгом лице. Она говорила на французском, и голос звучал странно для ушей матросов. В нем слышались металлические нотки.
Матросы переглянулись, а Назар спросил весьма учтиво, склонив голову в подобии легкого поклона:
– Мадемуазель хочет вести переговоры о пленниках?
– Да! – коротко ответила женщина. – Мы очень хотеть добро вы. Мы знать, вы нет вода и еда. Мы дать вы вода, – и она передала калебасу, взяв из рук спутника увесистую высушенную тыкву. – Вы пить. Мы говорить потом.
Назар схватил калебасу, поискал глазами. Макей понял, засеменил на корму и так же бегом принес две кружки.
Матросы с жадностью пили, но это давалось некоторым весьма трудно. Языки и гортань уже высохли и не пропускали воду. И все же они опорожнили калебасу и немного ожили.
– Большое спасибо вам! – воскликнул Назар и протянул руку индейцу для рукопожатия. Тот неуверенно ответил.
Он был в возрасте, имел несколько шрамов на полуголом теле и лице, и весь облик его говорил о бурно проведенных годах.
– Можно говорить? – спросила индианка.
– Мы все вас внимательно слушаем, мадемуазель, – ответил Назар. – Что вы можете нам предложить?
– Мы отпускать ваш люди, вы нам дать мушкет, припас.
Назар посмотрел на товарищей, те заулыбались в знак согласия, а Назар с готовностью протянул девушке свой мушкет.
Она отстранила его и, подняв растопыренные пальцы рук, сказала:
– Много мушкет.
– Десять? Не слишком ли много?
– Мой народ дать вы еда, вода.
Индианка гордо вскинула голову с длинными каштановыми волосами и открыто и смело оглядела матросов. Всех поразил цвет ее глаз. Они сияли синим чистым цветом под тонкими, слегка раскосыми бровями.
– Ух и баба! – проговорил Макей на родном языке, а Лука ответил:
– Откуда такие синие глаза? Просто чудо!
Индианка ничего не поняла, посмотрела подозрительно и спросила:
– Они британ? – и кивнула в сторону Макея и Луки.
– Нет, нет! – Назар заспешил, заметив в глазах индианки злой огонек. – Не англичане. Мы очень издалека! Из таких мест, что и объяснить трудно.
Тон Назара вроде бы убедил девушку. Она помолчала, переговорила тихо со спутником, а потом спросила:
– Мы говорить. Вы говорить.
Назар догадался, о чем она спрашивает.
– Ваши условия, мадемуазель, принять можно. Мы готовы обменять наших друзей на десять мушкетов и припасы к ним. Только привезите нам воду и еду. И хорошо бы одну лодку. У нас ничего нет после урагана.
Индианка опять тихо переговорила с индейцем.
– Мы готов платить, – коротко ответила она.
– А наши пленники? Их отпустите?
– Да, – отчеканила девушка, повернулась и быстро спустилась в лодку.
– Неужели нам может так повезти? – протянул Колен, проводил глазами пирогу, сглотнул голодную слюну и вздохнул.
– Не сглазь, – отрезал Назар. – Еще ничего такого не произошло, чтобы радоваться. Подождем немного. Однако мой мушкет она взяла. А какая девушка! Смотрит, как королевна, своими синими глазами. Откуда это у нее?
– Наверное, отец или мать у нее были европейцами, – предположил Колен.
– Скорей всего, так оно и есть, – процедил Назар рассеянно.
Пирога быстро прошла буруны, индейцы выскочили в воду и вытащили ее на берег. А матросы со жгучим интересом всматривались в происходящее на берегу, где индейцы оживленно переговаривались, не обращая внимания на пленников.
Близилась ночь, индейцы развязали пленников и повели их вверх по крутому откосу, в то время как пироги пошли морем на север.
– Глядите, они не хотят освободить наших! – завопил Макей возмущенно, указал пальцем на берег и оглянулся на товарищей.
– Видим, видим! Что тут поделаешь! – Назар озабоченно прищурился. – Неужели обманули? Вот негодники! Ни жратвы, ни питья, ни ребят наших!
– Вообще-то, не похоже это на индейцев, – заметил Колен. – Наверное, что-то их не устроило в наших переговорах. Видите, как торопливо они покинули берег.
– Проклятье! – Назар не на шутку разозлился. – Как легко мы поверили этим дикарям! Простаки и только!
– Успокойся, Назар, – вдруг сказал Лука. – Надо надеяться на то, что все будет хорошо.
– Да откуда ты можешь это знать?! – возмущенно откликнулся Назар.
– Ничего я не знаю, но и причин для волнений у нас пока нет.
– Лучше бы ты заткнулся, Лука!
Тот немного обиделся, не стал настаивать и отошел к неграм, которые тихо переговаривались между собой на непонятном наречии.
Лука со вниманием оглядел их всех, но ничего не сказал, а те с удивлением и настороженностью оглядывали молодого матроса, не понимая, что его заинтересовало в них.
Солнце закатилось за гористую линию острова, но темнота еще не наступила.
Жажда не покидала людей. Те четыре кварты, что были в калебасе, лишь слегка помогли уменьшить остроту страданий. А теперь и голод начал всех терзать. К тому же прибавились волнения за судьбу Якимки и негров.
Вскоре темнота опустилась на море. Остров почти не был виден. Макей запалил фонарь. Назар приказал поработать с парусами, стараясь не позволить течению и ветру выбросить судно на камни.
