— Взять западнее? — переспросил он, стаскивая с ноги ботинок и выливая из него воду.
— Чтобы добраться до лагеря, — объяснил Лазарел. — Все вместе мы в лодку не влезем. Поэтому я предлагаю тебе прогуляться пешком. На суше теплее, чем на воде, а на месте мы окажемся одновременно.
Эдвард открыл рот, чтобы запротестовать, но потом понял, что Лазарел прав. Перспектива долгой и нудной гребли против течения с давно умершим водяным человеком под боком не вызывала у него энтузиазма. Он держал для Лазарела лодку, пока тот забирался в нее и, скинув куртку, закутывал ею сгнившее лицо нового члена своей команды. Наконец Лазарел сел на весла и начал грести от берега.
— Увидимся через час! — крикнул он, налегая на весла изо всех сил. Перескакивая с камня на камень, Эдвард взял курс на запад, добрался до чапараля и исчез под кронами деревьев в пологом каньоне.
— Я против того, чтобы держать это в лагере, — заявил Ашблесс, скептически оглядывая добычу Лазарела. — До прибытия Сквайрса еще целых два дня. Ты представляешь, во что этот труп может к тому времени превратиться? Он уже сейчас сплошная гниль. Мы сделаем вот что — засунем его в чехол от палаток и похороним. Послезавтра мы его откопаем и отвезем домой прямо в чехле.
— Но в чехол нам его не засунуть, — возразил Эдвард. — Он развалится на куски.
Лазарел кивнул.
— У мыса сильно качало, и мне приходилось вовсю работать веслами — там-то он чуть и не рассыпался. Я не буду засовывать его ни в какие чехлы. Нужно держать его на холоде. Для этого подойдет морская вода. Положим парня в лодку, придавим сверху камнями и зальем водой. Пусть отдыхает.
— Но не здесь! — заорал Ашблесс. — Я этого не вынесу! Мы перенесем его в следующую бухточку, подветренную. И к тому же вода в лодке на таком солнце нагреется уже через пару часов. Придется постоянно обновлять воду, другого пути нет. На меня в таком случае можете не рассчитывать.
— И если он будет лежать в лодке, то как нам без нее обойтись? — поинтересовался Эдвард. — Лучше завернуть его во что-нибудь и отнести подальше.
— В спальный мешок, — предложил Джим. — У нас полно запасных одеял, а ночью не слишком холодно. Расстегнем на мешке молнию, вывалим туда тело из лодки и снова застегнем.
— Он там спечется от жары, — возразил Ашблесс. — Представляю, что за дрянь мы найдем в мешке, когда вернемся домой.
— С ним ничего не случится, — заявил Лазарел, — если мы предварительно вытряхнем из мешка весь пух. Думаю, это то, что нам нужно. Мы перетянем горловину мешка шнуром и пустим его плавать на веревке в воду неподалеку от берега.
— Как наживку на крючке, — радостно объявил Ашблесс.
— Точно. — Лазарел уже направился к палаткам.
Из спального мешка Джима, единственного, который расстегивался полностью, вскоре выпотрошили перья. Пустой мешок расстелили во всю ширину, подняли лодку, вывалили из нее труп на мешок и бегом оттащили лодку обратно к воде, отмывать. Профессор Лазарел, дыша через носовой платок, смоченный в керосине, застегнул молнию и затянул горловину. Вместе с Эдвардом он понес мешок в небольшую бухточку к востоку от лагеря, время от времени задевая им за коряги и камни и страшно ругаясь при каждом ударе — профессор опасался, что его драгоценная находка не доживет до дома и превратится в мешанину отдельных частей тела. В конце концов мешок благополучно притопили в приливном прудке. В воде он уже не пах так умопомрачительно. Несколько десятков обитателей прудка, окуньков и другой рыбешки, выплыли из тени и собрались вокруг полюбопытствовать, тычась ртами в голубой нейлон. Лазарел посмотрел на них очень подозрительно.
— Ночью будем дежурить по очереди, — сказал он.
Эдвард согласился, хотя и не знал, от кого они будут сторожить мешок. Знал он только одно: когда придет его очередь заступать в дозор, он будет держаться на расстоянии. Возможно, эту миссию согласится взять на себя Ашблесс, который редко спит по ночам.
Ночь выдалась ясная — никакого тумана и всего с ним связанного, только редкие угрюмые облачка выносило порой из океана; они взбирались на холм и исчезали. В небе сияла огромная луна, отражаясь в океане широкой серебряной двойной дорожкой. Профессор Лазарел и Эдвард отправились к бухточке с водяным человеком, следить за своим сокровищем. Ашблесс, сегодня особенно усталый и дряхлый, сидел у костра напротив Джима и развлекал его явно выдуманными рассказами о лондонском свете девятнадцатого века — анекдоты, семейные истории и невероятные подробности из жизни Вордсворта и Байрона, которых он неизменно величал не иначе как Билл и Ноэл. Джиму все это совершенно не нравилось. Ему грустно было думать, что судьбы и имена великих поэтов теперь служат литературному приукрашиванию чьих-то пустых историй. Джим и представить себе не мог, что за удовольствие Ашблесс находит в пересказывании подобных сплетен.
Ровно в полночь Ашблесс встал, достал из рюкзака бутылку и наполнил из нее фляжку, после чего спрятал и то и другое в карманы своего удивительно длинного пальто. Поэт быстро повернулся и внимательно посмотрел на Джима, который, сидя перед костром, уже давно клевал носом. Покопавшись в рюкзаке, Ашблесс вытащил оттуда разные мелочи и тоже рассовал их по карманам. Сложив на свой спальный мешок пару рубашек, брюки, несколько книг и бумаги, поэт скатал его и перевязал получившийся неуклюжий тюк шпагатом. Было ясно, что Ашблесс куда-то собирается, вероятно в ночное дежурство к бухте с драгоценным мешком, чтобы подменить там профессора Лазарела и дядю Эдварда. Джим озадаченно посмотрел Ашблессу вслед, чувствуя, что его неудержимо клонит в сон.
Через час Джим проснулся от холода — костер почти догорел — и с затекшими ногами. Он решил остаться спать на воздухе, поскольку ночь была ясная, встал и пошел за вторым одеялом. Из-под сетчатого полога его просторной парусиновой палатки выглядывали ноги дяди Эдварда в спальном мешке. Из обиталища профессора Лазарела доносился богатырский храп. Заметив рюкзак Ашблесса, пустой и приплюснутый, Джим вспомнил о своих подозрениях часовой давности. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что никто его не видит, Джим взял рюкзак в руку и поднял его. Рюкзак был совершенно пуст.
Джим скинул куртку, быстро натянул свитер и снова надел куртку. Он решил взглянуть на Ашблесса и зашагал по тропинке на запад, в сторону соседней бухточки. Если у бухты никого не окажется, это будет совсем неудивительно, подумал Джим. Он дал маху, нужно было следить за Ашблессом с самого начала. Он еще не дошел до бухточки, когда услышал доносящиеся оттуда тихие голоса, два из которых узнал сразу же. Спрятавшись в тени гранитного выступа, Джим тихонько высунулся из своего убежища и увидел на берегу бухточки трех человек — Ашблесса, Пиньона и доктора Иларио Фростикоса.
Растерзанный спальный мешок Джима с его таинственным содержимым все еще плавал в прудке, привязанный веревками к трем большим камням. Ночь была настолько светлой, что рядом с мешком с водяным человеком можно было различить водоросли и подводные камни. Стоя друг напротив друга на прибрежном испещренным длинными тенями песке, Пиньон и Ашблесс спорили. Неподалеку от берега качалась на волнах небольшая подводная лодка, та самая, которую Джим уже видел два раза в тумане.
