Но она развернулась и бросилась за угол музея, к шоссе. Говард не стал ее задерживать. Горноласка и Касалкин, отчаянно пиная друг друга, все еще катались по гравию. Лицо Касалкина было перекошено от безумной ярости, и он орал какую-то чушь на ухо Горноласке.
Мимо Говарда ветром пронеслась Сильвия – к двери музея. В этот момент Касалкин выстрелил снова – пуля ушла в ветки эвкалипта над головой. Сильвия дернулась, распласталась по стене музея, а потом одним махом проскочила крыльцо и, нырнув в открытую дверь, исчезла внутри.
Касалкин размахивал пистолетом в правой руке, а Горноласка изо всех сил сжимал эту руку, раскачивая пистолет и ударяя запястьем Касалкина о землю.
Тщетно молотя Горноласку свободной рукой по спине, Касалкин вопил ему в ухо, мяукал и охал, хватая ртом воздух. Обойдя вокруг дерущихся, Говард с отвращением взял пистолет за дуло, точно это была голова ядовитой змеи, и отлепил пальцы Касалкина от рукояти.
Тут Касалкин внезапно обмяк, будто вместе с пистолетом лишился куража, и надул губы как изготовившийся разреветься капризный ребенок.
– Гвендолин! – завизжал он. – Проклятие! Гвендолин! Сука ты чертова!
Но она уже растворилась в ночи.
– Она тебя бросила, – сказал Говард. – Побежала прямиком на шоссе.
– Да отвали ты! – проскрипел Касалкин и, закрыв лицо руками, зашелся долгим всхлипом. – Вы не можете меня тут удерживать! – заорал он. – Вы все в чем-нибудь да виновны.
орноласка встал, отряхивая штанины.
– Привет, – послышался чей-то голос.
В дверях стоял дядюшка Рой – без сомнения, это Сильвия его освободила. Выглядел он ужасно: волосы растрепаны, одна половина лица – сплошной сине-черный синяк. – А где домовладелица? – спросил он.
– Мертва, – ответил Говард. – Утонула.
– Я так и знал! – взвопил Касалкин, а потом, едва выдавливая слова сквозь душившую его ярость, заорал на Горноласку: —Предатель! Вонючий… пес!
Нагнувшись, он схватил с земли пригоршню гравия и, далеко отведя руку – точно бил мух на скатерти, – швырнул в Горноласку. Россыпь камушков ударила Горноласке в грудь. Внезапно разозлившись, он шагнул вперед и схватил Касалкина за грудки.
– Хватит! – закричал дядюшка Рой. – Что с него теперь взять? Он – дело прошлое. Отпусти подлеца. Больше мы его не увидим.
Горноласка тут же отпустил Касалкина, который от неожиданности потерял равновесие и растянулся в тени эвкалиптов. Отплевываясь, он встал и уставился на Горноласку с таким видом, будто с радостью отлупил бы его на месте, вот только у него есть чертовски веская причина этого не делать. Все ждали, что он скажет, но он только затопал в ту сторону, куда удалилась Гвендолин Банди, и прошел мимо своей машины прямиком к шоссе, то и дело оглядываясь через плечо. У угла музея он обернулся и с перекошенным как у буйнопомешанного лицом сделал непристойный жест, такой яростный и дикий, что, наверное, едва не вывихнул руку.
– Вот именно, – откликнулся, помахав ему, дядюшка Рой.
– Он заслуживает большего, – пробормотал Говард, глядя, как Касалкин сворачивает за угол. Но видя, как он уходит, испытал огромное облегчение, будто следил за отступлением разбуянившегося разносчика журналов.
– Все мы заслуживаем большего, – сказал дядюшка Рой. Он размял запястья и поводил немного взад-вперед плечами. – Я, например, заслуживаю выпивку. – Он сделал шаг назад на небольшое крыльцо, но едва не упал и схватился за перила. – Черт бы побрал мою задницу, совсем затекла от того, что я три часа просидел на скамейке. Какого черта вы так долго копались?
Но не успел еще никто ему ответить, как с той стороны, куда удалился Касалкин, заухали шаги. Послышался мужской крик. А затем, как это ни странно, визгливо закудахтал голос Гвендолин Банди.
– Это он! – вопила она. – Это он пристрелил толстяка! Он и старую голландскую даму тоже пытался убить!
Говард опрометью бросился за музей, за ним понеслись Джиммерс, Горноласка и дядюшка Рой. А там, огибая штакетник с бдительными коровьими черепами, на Честертона Касалкина надвигались Беннет и Лу Джибб. Миссис Банди стояла за ними, прижав руки ко рту и возбужденно наблюдая за происходящим. Касалкин налетел на них, будто был уверен, что оба склонятся под его праведным гневом.
Но Беннет ударил Касалкина первым: мощный прямой удар кулаком пришелся прямо в грудь. Почти одновременно Лу Джибб ударил ему под дых, и Касалкин, казалось, на мгновение взлетел, точно пытался сделать сальто, согнувшись, а потом плюхнулся на землю. Нападающие надвинулись на него с двух сторон.
– Врежьте ему еще! – орала миссис Банди, приплясывая на обочине шоссе возле машины Джибба.
Краем глаза отметив, что Горноласка едва не наступает ему на пятки, Говард прибавил ходу, крича на бегу:
– Никого не застрелили! Никого не застрелили! Говард оттащил Беннета от поверженного, отчаянно тряся головой, чтобы заставить его понять. Тут, прихрамывая, подошел сам дядюшка Рой, который тоже что-то орал. Однако лишь после того, как мистер Джиммерс трижды нажал на клаксон машины Лу Джибба, нападающие отступили, пожимая плечами с таким видом, будто с радостью врезали бы Касалкину еще пару раз и доплаты бы не попросили.
Касалкин скорчился на земле, подтянув колени к подбородку и прикрыв руками голову. Сквозь рыдания он бессвязно и бессмысленно ругался.
– Рой! – Беннет схватил друга за плечи. – Ты не мертв!
– Ни капли, – отозвался дядюшка Рой.
– Тогда почему мы его бьем? – Пыхтя и отдуваясь, Беннет отступил еще на шаг, и мимо него протиснулась Гвендолин Банди, чтобы упасть на колени возле Касалкина, которого она нежно похлопала по затылку.
– Все позади, – нежно ворковала она. – Мне так жаль, я думала… я думала… я так была на тебя зла. Откуда мне было знать, что они… Они больше не будут бить моего мальчика.Она помогла ему сесть, прижала его лицо к своей груди и, обняв, принялась раскачиваться из стороны в сторону.
– Тьфу, – с отвращением бросил Джибб. – Такая дурь просто противоестественна.
Гвендолин Банди обернулась к нему, злобно сощурясь.
– Вы звери! – воскликнула она, помогая Касалкину подняться на ноги.
Из носа у него текла тонкая струйка крови. Он обвел всех взглядом, которому, очевидно, полагалось быть суровым, его рот превратился в подрагивающую щель, но тут миссис Банди погладила его по щеке, и он взвыл от боли и замахнулся на нее. Миссис Банди повела его к машине, на ходу поглаживая по спине, а он тяжело на нее опирался, поскуливал, как звереныш, и лапал ее за бедро. Они слышали, как она говорит с ним будто с ребенком, а он снова заорал, когда она опять коснулась его щеки.
– Я не собирался его избивать, – виновато пробормотал Беннет. – Но эта женщина сказала…
Дядюшка Рой жестом оборвал его.
– От того, что она тут наговорила, и стошнить может. Это он поджег ледохранилище и испортил тормоза в машине миссис Девентер.
