Он решил, что пришла пора действовать. Нет времени на дебаты между ангелом и дьяволом, стоящими соответственно за правым и левым плечом. Само провидение позаботилось, чтобы на подсобной веранде у миссис Лейми оказались отличные запасы, а не воспользоваться даром провидения – к неудаче. Так, во всяком случае, сказал бы дядюшка Рой.
Открыв бутыль с хлоркой, Говард осторожно вылил в нее йод, закрутил крышку и взболтал. Потом поставил бутыль на раковину и сосчитал до шестидесяти, доставая тем временем перочинный нож, затем большим лезвием проткнул пластиковую бутыль приблизительно в полудюйме от донышка. Пока он расширял отверстие, по лезвию потекла, сбегая тонкой струйкой в раковину, хлорка. Мгновение спустя струйка иссякла, и Говард опустил нож пониже, сливая большую часть оставшейся жидкости. Потом повернул нож вбок, чтобы срезать весь верх бутыли.
На дне остались небольшая лужица хлорки и известковый осадок. Скомкав побольше марлевых бинтов, он вылил на них содержимое бутыли, держа ком над раковиной так, чтобы поймать на него осадок, и стряхнул, сколько смог, жидкости. Что делать дальше? Нужно что-нибудь зрелищное. Лучше всего жар.
Поспешно вернувшись на кухню, он начал один за другим открывать ящики, пока не нашел тот, где были свалены черпаки, лопаточки и шампуры. Кухонные принадлежности гремели, пока он в них рылся, поэтому пришлось двигаться медленнее и работать тихо и осторожно. Вот оно! Чайное ситечко. Затолкав влажную марлю в ситечко, он задвинул крышечку, а потом шагнул к газовой плите.
Он поводил ситечком над газом, чтобы бинты высохли, стараясь при этом его не трясти и отворачивая лицо, чтобы, если взорвется, его хотя бы не ослепило. Он проделывал такое лишь однажды, в лаборатории колледжа на занятии по химии, и тогда от взрыва самодельной бомбы раскололся стол. Сейчас ему нужно нечто большее – что-то такое, от чего они бы сбежали, чтобы основательно их напугать.
Бинты почти высохли, на все ушло не более шести минут. В остальном придется положиться на удачу. Или сработает, или нет. Чтобы не слишком звякало, он запихнул ситечко в носок, который добыл из ящика для грязного белья, и осторожно положил все в сушку для белья, после чего включил центрифугу.
Возможно, они и услышат, как оно там крутится, но это неизбежный риск. Несколько минут под воздействием высокой температуры должны дать великолепный результат. Он быстро подошел к двери в гостиную и, не увидев там никого, вышел на переднюю веранду, где прикорнул в тени, чтобы подождать и все обдумать.
Но времени на размышления не оказалось. Почти сразу на служебной веранде прогремел адский взрыв. Говард думал, что центрифуга его приглушит, но грохот получился, как от взрыва динамитной шашки, и раздался шум падающих на пол предметов, когда что-то – скорее всего дверцу сушки – вынесло ударной волной и швырнуло о противоположную стену. Удар сотряс кухню. В последовавшей затем мертвой тишине послышался топот шагов на лестнице.
Прибежали все разом. С того места, где он сидел, скорчившись, на веранде, Говард видел, как они бросились на кухню. Тогда он встал и, проскользнув в переднюю дверь, бегом бросился на второй этаж.
Кто-то крикнул: «Вот черт! Смотрите!», еще кто-то, вероятно, миссис Лейми, взвизгнул, а потом завопил про огнетушитель. Этот вопль Говард услышал на середине лестницы. Наверху он толкнул первую же дверь.
Комната была большой, оклеенной кроваво-красными викторианскими обоями с цветочным орнаментом, почти посередине стояла большая круглая кровать. На ней лежала его палка. Рядом на полу высовывались из-под покрывала пропановая горелка и фигурный молоток Касалкина. Они трудились над палкой – отпиливали от нее куски. Покрывало было усыпано опилками, а конец палки плоско обпилен. В комнате стоял густой запах смолы. Отпиленные куски исчезли.
Схватив палку, Говард снова выбежал в коридор, но на площадке лестницы остановился, чтобы прислушаться и перевести дух. Он едва-едва слышал, как в кухне пререкаются голоса. Потом, закрываясь, хлопнула задняя дверь. Они, наверно, решили, что он взорвал сушку и выбрался на задний двор. Может, они тоже туда побегут, решат его преследовать… Держась как можно ближе к стене, он на цыпочках спустился вниз.
Входная дверь все еще стояла нараспашку, но от основания лестницы ее отделяли долгие шесть ярдов. Говард остановился, скрючился, чтобы последний раз взглянуть на кухонную дверь прежде, чем метнуться на улицу, и как раз в этот момент из кухни вышли Честертон Касалкин и Джейсон. Оба пересмеивались, будто считали взорванную центрифугу гениальной шуткой. Потом по лицу Касалкина скользнули сомнение и подозрения, и он уставился на открытую входную дверь.
Говард бросился вперед. Ожидание теперь ничего не даст. Размахивая палкой, он перепрыгнул последние две ступеньки, приземлился на больную ногу, споткнулся и едва не упал. Двое мужчин поглядели на него в полнейшем изумлении, словно недоумевали, что бы это значило. Потом Касалкин заорал и, схватив тяжелую стеклянную пепельницу, метнул ее в Говарда, промахнувшись на добрые три фута. Пепельница угодила в выходившее в палисадник окно, и на улицу полетел дождь осколков, а Говард ожесточенно замахнулся палкой на Джейсона, когда художник попытался отрезать ему путь к двери.
Говард налетел на экран двери, тот от удара распахнулся, и Говард выбежал прямо на дорожку, а оттуда в переулок. В доме кричали: Касалкин и Джейсон вопили «Караул!» – им совсем не хотелось выходить на темный двор одним. Забравшись в «фольксваген», Говард прикорнул в темноте между передними сиденьями.
Он чувствовал запах старого винила, машинного масла и набивки сидений, но ждал и пытался сообразить, правильно ли поступил. Им не придет в голову, что сейчас, когда палка снова у него, он мог остаться поблизости. Но если они заглянут в автобус…
Судя по топоту, они мечутся взад-вперед по улице. Мгновение спустя завелась машина Горноласки, из-за барахлящего стартера мотор долго чихал и завелся не сразу. Говард выждал, пока все стихло, и только потом выглянул из-за спинки сиденья. Улочка была пустой и темной. Наверное, уже перевалило за одиннадцать. Сильвия, возможно, уже закончила якшаться с миром духов и вернулась к магазину. Выбравшись из автобуса, Говард двинулся к Главной, держась в тени и то и дело оглядываясь через плечо.
В магазинчике было темно. Значит, Сильвия еще у миссис Мойнигэн. Говард направился к ее дому. Внезапно ему очень захотелось там очутиться. Кто знает, на что еще способен «кружок» миссис Лейми? Прислушиваясь, не раздастся ли топот ног или урчанье мотора, он быстрым шагом преодолел Главную и свернул на Сосновую. В поселке было темно и тихо, луна стояла высоко, заливая светом улицу. Ни с того ни с сего, обуреваемый дурными предчувствиями, он перешел на бег, и тут с Главной на Сосновую вывернула машина. Шла она медленно, а когда его осветили фары, прибавила ход.
Перемахнув через забор, Говард побежал через убогий палисадник старого дома. Завернув за угол на задний двор, он прокатился мимо выводка металлических мусорных баков, держа курс прямо в соседний двор. За спиной открылась дверь, кто-то закричал. Залаяла собака, к ней присоединилась другая, а Говард все бежал и бежал задами темных домов. В проемы между ними он видел машину Горноласки, которая, двигаясь по улице, держалась вровень с ним. В машине было трое: Горноласка, Касалкин и Джейсон.
