Она протянула руку и выхватила у Джонатана дубинку, не заметив, что этим движением раскидала в стороны целую толпу гоблинов. Недолго думая, Джонатан решил сделать вид, что он поддался, и передохнуть – ему показалось, что сражаться с таким огромным существом совершенно бессмысленно. Гоблины опять столпились вокруг и почти сразу же подхватили Джонатана и Профессора и потащили в центральную часть зала.
Джонатан с надеждой думал, что они обеспечили штурм крепости, которая нужна была Эскарготу, – ведь они добились, по крайней мере, того, что нанесли увечья ее обитателям. Затем он подумал, что хорошо было бы, если бы Эскаргот был где-то рядом. Но чем больше он размышлял об этом, тем меньше был уверен в том, что старик не бросил все это и не улизнул к реке, полагая, что раз уж он и Профессор начали дело, то у них не останется иного выбора, кроме как все самим и закончить. Но кто мог бы сейчас с уверенностью что-то утверждать?
После того как Джонатан и Профессор Вурцл сдались, гоблины решили взяться за Ахава, которого поймать было совсем нелегко. Он с лаем носился по залу, ухитрившись при этом схватить одного гоблина за штаны и потащить его за собой. Не испытывая никакого страха перед скелетами и костями любого рода, он побежал наперерез безрукому скелету и врезался в это безмозглое создание, превратив его в громыхающую груду костей, а ухмыляющийся череп с глухим стуком покатился по полу. Гоблин, которого Ахав тащил за собой, наконец высвободился и с жалобными криками убежал прочь.
Ахав, конечно, почувствовавший превосходство обезьяноподобного существа, которое пустилось за ним в погоню, решил спастись на верхних этажах Башни и бросился вверх по лестнице. За ним побежали полдюжины гоблинов, но Шелзнак остановил их стуком дубины и громкими криками. Тогда, вместо того чтобы гнаться за Ахавом, гоблины всей толпой рванули к разбитому окну, выскочили в него и побежали в сторону болот. Беддлингтонская обезьяна в задумчивости наблюдала за их действиями, прижав длинный палец к уху, а затем, волоча ноги, двинулась вслед за ними. Точно сказать было нельзя, но казалось, будто целью этих чудовищ был Дули. Судя по происшествию со скелетами, было очевидно, что Шелзнак прекрасно знал о появлении путешественников у Башни и поэтому, конечно, желал бы получить еще и Дули. Когда гоблины скрылись за разбитым окном, Джонатан понадеялся, что Дули – единственный, за кем они погнались.
Он заметил, что Профессор пришел в дикую ярость. Он свирепо оглядывался вокруг, словно горя желанием поучить этих мерзких гоблинов уму-разуму. Возможно, у него были некоторые преимущества перед Джонатаном, поскольку он не очень-то верил в магию, дьявола и тому подобные вещи и потому не так уж сильно боялся этого гнома и его слуг.
Возможно, гоблины решили, что Профессор стар и слаб, потому что на него кинулось всего трое, в то время как на Джонатана – шестеро. Но они совершили ошибку – Профессор немного передохнул и собрался с силами, а затем размахнулся правой ногой, с силой отшвырнул одного когтистого гоблина на пол и, прежде чем тот вновь был готов вступить в драку, швырнул двух других на камни. Затем он бросился к Джонатану, помогая ему избавиться от насевших на него гоблинов, большинство из которых удивились такой прыти Профессора и решили, что лучше убраться подальше, чем позволить ему и Джонатану бить себя по головам.
Шелзнак все еще стоял перед камином, наблюдая за ходом борьбы. Он не сказал ни слова. После бесплодных попыток собрать зеленый порошок он оставил это занятие и лишь постукивал по плиткам пола своей дубиной и выкрикивал непонятные приказания. Он казался на редкость невозмутимым – словно наблюдал театральное действие и в любую минуту мог приказать опустить занавес. За ним в камине ревел огонь, и оранжевые языки свирепствовали и взлетали кверху, и каждую минуту в огне что-то взрывалось, извергая сноп зеленых искр. А над огнем болталась целая прорва скелетов, которые дергались и качались, и каждый раз, когда зеленый порошок взрывался, в толпе скелетов появлялся еще один. Время от времени Шелзнак принимался стучать тростью, и тогда тот или иной скелет наклонялся и выбирался из камина в зал. Некоторые скелеты, недолго потанцевав над огнем, опадали кучей костей, как только зеленые всплески пламени соприкасались друг с другом. Один раз из камина с треском вылетел желтый череп и покатился по полу. По залу разгуливало все больше скелетов. Как только Шелзнак понял, что он не в силах остановить зеленые вспышки, он решил не обращать на скелетов внимания. В конце концов они один за другим вышли сквозь разбитое окно наружу и исчезли в темноте.
К тому времени как Профессор Вурцл разделался с шестью гоблинами, зал наполнился ревом зеленого пламени, треском искр, громыханьем спотыкающихся скелетов и криками гоблинов, которые метались туда-сюда, изображая бурную деятельность. Шелзнак же продолжал стоять все на том же месте и бесстрастно взирал на происходящее. Он спокойно наблюдал, как Джонатан отбросил от себя последнего, наиболее рослого, гоблина и вместе с Профессором повернулся лицом к нему. Казалось, пора было открывать карты.
Джонатан не был уверен, что именно ему сейчас нужно делать, но он был уверен в том, что лучше всего это сделать до того, как Беддлингтонская обезьяна вернется обратно, а Шелзнак решит, что пора напустить на них скелеты, которые все продолжали выбираться из огня.
Если устройство Снуда было, как уверял Твикенгем, в полном порядке, то, очевидно, часы спрятаны у Шелзнака где-то под плащом; может быть, они висели на цепочке у него на шее. Но как только Джонатан и Профессор обернулись и взглянули на него, как только Джонатан подумал об устройстве Снуда и о часах, которые, должно быть, висят у Шелзнака на шее, он понял, что ошибся. Часы вовсе не висели у него на шее; они были прикреплены к концу цепочки и спрятаны в карман жилета – жилета, который Шелзнак надевал под плащ.
Сейчас Шелзнак держал их в руке. Они были видны Джонатану довольно плохо, он разглядел лишь, как они золотом сверкнули на ладони у гнома. Были ли у этих часов стрелки и показывали ли они правильное время, этого Джонатан сказать не мог, но он был бы не прочь выяснить это. Он бросился к гному и краем глаза успел заметить, как из зеленого пламени вылез скелет и направился в его сторону. В тот же момент Джонатан понял, что скелету нужен именно он. И это действительно оказалось так. Они столкнулись, скелет рассыпался на куски, а Джонатан головой вперед рухнул на груду костей, перевернулся и только потом замер, привалившись к стене.
Какое– то время он продолжал сидеть там. Профессор стоял, раздумывая, не броситься ли ему самому на Шелзнака, но, видно, подумал, что не стоит. Он застыл как статуя, на лице у которой сохранялось выражение решительности. Джонатан удивился, что такое могло случиться с Профессором, но потом понял, что и с ним самим случилось что-то неладное -иначе почему он все еще сидит на груде костей, в то время как этот гном расхаживает вокруг них, бросая косые хитрые взгляды. Ответ, безусловно, крылся в часах, которые Шелзнак держал в руке, а потом положил обратно в карман. Джонатан приказал себе встать. Он сосредоточил все внимание на ногах и, собрав всю внутреннюю энергию, мысленно произнес: “Поднимайтесь, ноги”, но, увы, они не подчинились. Все было бесполезно! После некоторых раздумий ему показалось довольно странным, что он мог видеть, слышать и думать, и ему стало любопытно, зависит ли этот феномен от того, что гном так умело управлял часами, или же благодаря потере его контроля над ними. Еще Джонатан хотел бы знать, была ли какая-нибудь польза в том, что он мог слышать, видеть и думать. По всей вероятности, раз он не мог двигаться, то нет.
