Ему пришло в голову – не внезапно, но так, словно эта мысль вроде как поднялась из глубин его сознания и осталась висеть в воздухе, – что если он слышит этот плеск так отчетливо, то его может услышать и кто-нибудь другой. Или что-нибудь другое. Он остановился и выпрямился в воде, чтобы немного отдохнуть. Ему казалось, что он припоминает, как Профессор говорил, что вода усиливает звук. Но он мог и ошибаться. Возможно, вода усиливает изображение. Возможно, те чудовища, что всплывали рядом с пароходом, были наполовину меньше, чем казалось с виду. Джонатан не мог вспомнить, что сказал Профессор, – и, пока все эти мысли проносились в его голове, он ощутил, что не хочет это вспоминать. Он вообще не хотел об этом думать.
Может быть, вода уменьшала зрительно вещи в размерах. Может быть, то существо, которое он видел в реке, было еще больше, чем ему показалось. Но это было невозможно. Он понятия не имел, насколько большим оно было. Это была просто огромная поблескивающая горбатая черная спина, часть какого-то существа размером с сам пароход. А может, и еще больше.
Джонатан какое-то мгновение отдыхал, делая медленные гребки руками. Его по-прежнему окутывал густой туман. Он был рад, что не разделяет страх Дули перед закрытыми помещениями, потому что у него создавалось впечатление, что он занимает крошечную нишу в непроницаемом сером мраке, малюсенькую комнатку с туманным потолком и стенами, обрывающимися у черной воды.
Он начал задумываться над тем, на каком расстоянии от его ног в действительности лежит покрытое водорослями речное дно. Кок говорил, что пароход идет по глубокому фарватеру. Но насколько он был глубок? Тридцать или сорок футов? Сто футов? Возможно, тысяча футов? Джонатан начал представлять себе, что плывет по поверхности, а под ним уходит вглубь тысяча футов холодной, населенной тенями реки. Он знал, что такие фантазии до добра не доводят, но, похоже, мало что мог с ними поделать. На самом деле эта мысль внушала ему примерно столько же восхищения, сколько и ужаса.
Он вытащил руку из воды, чтобы убрать с глаз волосы, прислушался к стуку падающих вокруг капель и спросил себя, могут ли твари, затаившиеся у него под ногами в речных глубинах, слышать эти раздающиеся на поверхности звуки.
Как раз в это время он с ужасом осознал, что реку в конце концов нельзя назвать совершенно темной. Справа от него послышался слабый всплеск – что-то всплыло на поверхность воды. Внутри расходящихся кругов река всего на какое-то мгновение показалась еще более темной, словно над ней прошла тень облака, словно огромная черепаха или гигантский скат на миг появился над водой, а потом вновь погрузился в пучину. Окружающий Джонатана туман поредел, и когда он поднял голову, то увидел – кто бы мог подумать – луну, плывущую наверху, над просветом в клубящемся тумане. Просвет закрылся, туман сгустился, и Джонатан сказал себе, что та тень на реке была отброшена луной. Но от лунного света, разумеется, не бывает воронок и расходящихся кругов. Джонатану явно пора двигаться дальше – что толку висеть в воде, словно наживка
В тот самый момент, когда Джонатан подался и отвел руку назад, чтобы грести дальше, он почувствовал, как что-то очень гладкое и скользкое проехало сверху по его ступне. Он отдернул ногу и замолотил руками по воде, чтобы повернуться лицом к тому, что всплыло из глубины, и увидел почти на самой поверхности угловатую черную тень огромного треугольного плавника. Эта тень очень-очень медленно колыхалась, удаляясь от него и исчезая во мраке.
Джонатан с громким плеском поплыл прочь. Он отталкивался ногами примерно в десять раз сильнее, чем было необходимо, охваченный одновременно чуть ли не дюжиной страхов. Самым сильным был тот, что он плывет бесцельно, кругами. Что он, описав дугу, вернулся к южному берегу. Что река заботится о том, чтобы любой, кто окажется на ней ночью, был выброшен там, среди темных лесов, зомби и гоблинов. Что в любой момент он может почувствовать скользкое прикосновение какого-нибудь глубоководного существа. Что та тварь, кем бы она ни была – возможно, чудовищным скатом, – просто знакомилась с ним и что через секунду, двигаясь вот так в никуда, он увидит всплывающую на поверхность огромную тень, почувствует, как чудовище врезается в него и увлекает его вниз, на покрытое водорослями дно реки. К этим темным страхам примешивалась безумная мысль, что если он когда-нибудь достигнет берега, если доберется до Лэндсенда и найдет Профессора, то заставит старину Вурцла изготовить ему костюм из резинового сыра, чтобы плавать в нем в реке Твит. Но потом до него дошло, что это будет напрасной тратой времени. Не существовало и одного шанса из пяти миллионов, что он будет когда-либо опять плавать в реке Твит – это, так или иначе, было его последнее подобное купание.
Он заставил себя смотреть прямо вперед. Если на реке и были еще какие-то тени, то он не хотел об этом знать. Джонатан чувствовал, что быстро выбивается из сил. Порыв страха заставил его сделать замечательный рывок, но этот взрыв энергии истощил его, и теперь руки быстро становились беспомощными. Насколько он мог сейчас предполагать, он был к берегу не ближе, чем раньше. У него было такое чувство, будто его намокшие брюки весят около пятидесяти фунтов, а привязанные к ремню ботинки наполнены песком.
Джонатан решил еще раз остановиться, чтобы отдохнуть, попытать счастья с тенями, избавиться от ботинок и скинуть брюки. Ремень он оставил. Куртку же сбросил с полчаса назад. Когда он вновь выпрямился и заработал ногами, то обнаружил, что коснулся ими илистого, вперемешку с песком, дна. Перед ним, менее чем в двадцати футах, виднелся топкий берег.
Глава 13. С. Н. М. Квимби, галантерейщик
Джонатан, едва волоча ноги, преодолел речное дно и выбрался на берег, который выглядел гораздо более топким, чем был в действительности. Он без особых затруднений поднялся по склону. Вдоль берега туман начал редеть, хотя над рекой он все еще был густым. Стоя на берегу лицом к реке, он увидел, что она течет справа налево. Значит, он достиг цели и был на северном берегу. Луна ярко светила сквозь разреженный, высоко висящий туман. Ветра по-прежнему почти не было, что Джонатана очень радовало. Прохладный ночной воздух, касаясь влажной кожи, заставлял его вздрагивать.
Здешний край выглядел достаточно гостеприимным. Видневшийся вдали пейзаж оживляли огоньки небольшой горсточки ферм. Было уже поздно, возможно около полуночи, но не настолько поздно, чтобы Джонатан не смог найти какое-нибудь теплое местечко, где можно будет провести ночь. Натянув ботинки, он спустился по насыпи к прибрежной дороге и хлюпал по ней около сотни ярдов. Потом ему пришло в голову, что будет разумнее идти по вершине насыпи, несмотря на то, есть там грязь или нет, чтобы видеть и реку, и дорогу. Ему казалось несомненным, что обломки взорванного парохода будут выброшены на берег и что другие пассажиры, помимо него самого, попытаются тоже доплыть сюда.
Постепенно он начал замечать на реке последствия крушения – деревянные планки, сломанную койку из одной из кают, кухонный мусор, – мирно качающиеся на волнах в нескольких ярдах от берега. Когда Джонатан увидел первый обломок, ему показалось, что он должен что-то сделать – доплыть до него и вытащить на берег или что-нибудь в этом духе. Но потом он, разумеется, решил, что в этом нет никакого смысла. Больше всего он надеялся, что увидит Гампа, Буфо, Профессора и Майлза, бредущих по воде к берегу, – их и старину Ахава.
