Мы бежали еще несколько минут, и наконец за очередным поворотом я увидел вертолет, зависший прямо над дорогой. Мне навстречу, пригибаясь от ветра, поднятого вертолетными лопастями, шагнул рослый широкоплечий офицер морской пехоты — без бронежилета и в лихо заломленном черном берете. Он внимательно присмотрелся ко мне, потом отдал честь и отрапортовал:
— Полковник императорской морской пехоты Штерн. Прошу в вертолет.
Я быстро забрался в вертолет. Полковник сел рядом со мной.
— Благодарю вас, полковник...
— Внимание всем отрядам, — не слушая меня, скомандовал Штерн в переговорное устройство, — объект взят. Отходим.
Вертолет затарахтел еще громче и начал подниматься.
— Вы прекращаете операцию? — спросил я.
— Да, сопротивление чудовищное, — ответил он. — Все поместье нашпиговано ловушками и секретами. У нас и так потери больше пяти процентов личного состава. Это не считая двух вертолетов. Там даже собственная система ПВО.
— Ничего себе!
— Во-во. И со спутника ничего не разглядели. На кой черт тогда вообще все эти спутники!
Я увидел внизу освещенное прожекторами поместье. С противоположной от нас стороны валили клубы дыма, и, приглядевшись, я увидел там горящие обломки «Черной акулы».
Наш вертолет по большой дуге начал облетать поместье. Я увидел, как еще одна «Акула» отлетает от дворца Гоюна: видимо, только что забрала десант. Судя по огонькам, из сада вертолет обстреливали защитники.
— Сволочи, — выругался Штерн. — Князь, есть в поместье еще пленные — наши или евразийские?
— Нет, но...
Не успел я договорить, как из подвала дворца полыхнуло, грохнул взрыв — и вертолет, только что подобравший десантников, осыпался черными осколками в парк.
Полковник зло выматерился. Я отвернулся, чтобы не видеть его лица.
— Перун, я Ястреб, — услышал я хриплый голос Штерна. — Поляна свободна.
Я повернулся к полковнику.
— Там есть какой-то подземный ход. Я слышал, как о нем говорили слуги.
— Мы так и думали. Вряд ли он длиннее пяти километров — значит, все, кто попытается сбежать, попадут в наше оцепление.
— Я имел в виду, проникновение в поместье.
— Это уже не имеет значения, — отмахнулся Штерн.
Он указал мне куда-то вдаль. Проследив за взглядом полковника, я увидел два штурмовика Сикорского, заходивших на поместье. Они стремительно приближались, и вскоре от них отделились ракеты. Несколько мгновений спустя все поместье утонуло в огненном вихре. Дворец окутал дым, но я успел увидеть, как валятся его крыша и стены. А потом до нас долетел рев самолетных турбин и грохот взрывов.
— Вряд ли там, внизу, кто-то выжил, — печально заметил я.
— Надеюсь, — ответил Штерн.
— Там были не только боевики, — заметил я.
— Смотреть надо, кого в хозяева выбираешь, — отрубил полковник.
Вертолет стремительно удалялся от поместья, набирая высоту.
Глава 20
ВОЕННЫЙ СОВЕТ
Гатчинский дворец, когда мы увидели его, выскочив из-за очередного поворота, показался мне монолитной скалой. Удивительно, насколько этот «тевтонский замок» контрастировал с легкими, я бы сказал игривыми дворцами Царского Села и Петергофа. Здесь невозможно было представить себе легкомысленный бал, зато именно здесь был как нельзя кстати военный совет.
Я быстро осмотрел себя. Зимняя полевая форма офицера морской пехоты, в которую меня обрядили на авианосце, пожалуй, более всего соответствовала предстоящему разговору.
Гвардейский поручик отдал мне честь и распахнул дверь. Я поднялся по парадной лестнице и прошел в рабочий кабинет государя. Тот встал мне навстречу:
— С возращением вас, князь.
— Благодарю вас, ваше величество.
Мы сели в кресла.
— У вас боевой вид, — улыбнулся государь.
— Это лишь одежда, — ответил я.
— Что же, вы ее скоро смените. Вам доставят любую, которую вы прикажете.
— Простите, разве я не могу вернуться к себе домой?
— Можете, конечно. Но я бы вам не рекомендовал. У нас есть основания предполагать, что Гоюн продолжит на вас охоту.
— Пожалуй. Ваше величество, а как отреагировал Китай на операцию нашего флота? Насколько я понял, она проводилась без предварительного согласования с властями Поднебесной...
— Об этом позже. Отдохните, отоспитесь, а совещание по поводу инцидента я назначил завтра на девять утра. Соберемся здесь: я, Шебаршин, Нессельроде, Васильчиков, Вольский и вы.
— Интересный состав, — заметил я.
— Обстановка обязывает.
— А в каком качестве прикажете заседать мне?
— В качестве главного эксперта.
— Боюсь, что в последнее время я несколько утратил контроль над ситуацией.
— Не сомневаюсь, вы быстро его восстановите. Можете считать, что вы мобилизованы в связи с чрезвычайным положением. Нам нужны ваши знания и опыт.
— В стране чрезвычайное положение?
— Слава богу, нет. Но в армии и на флоте объявлена готовность. Отдыхайте пока. Обсудим позже.
— Благодарю вас. Могу я узнать подробности операции по моему освобождению?
— Разумеется. А, понимаю, вы хотите как-то наградить участвовавших в операции? К вашему сведению, отличившиеся представлены к государственным наградам.
— Я, конечно, хочу поблагодарить спасших меня лично. Но в первую очередь я собирался помочь семьям погибших и раненых.
— Это благородно. Но все же не забудьте, что своим спасением вы обязаны в первую очередь своей пассии, Юлии Грибовой, и этому китайскому актеру, Хо.
— Вот как?!
— Еще как! Если бы не они, вы бы до сих пор прохлаждались у Гоюна. Он ведь от вашего имени письма разослал: и родственникам вашим, и знакомым, и адвокатам... даже придворную канцелярию не обошел. В письмах говорилось, что вы решили уединиться на несколько месяцев на отдаленном острове в Тихом океане и просите не беспокоить вас. Подделка удалась на славу, да и поступок, согласитесь, в вашем духе, особенно если учесть эту историю с корпорацией. В общем, все поверили. Все, кроме вашей Юлечки. Она сразу бросилась обивать пороги ИКГБ и полиции, утверждая, что вас похитили, а когда ей указали на дверь, помчалась в Порт-Артур и нашла Хо. Хо не только поверил ей, но даже нашел повара, который подсыпал вам снотворное в еду. Вы тогда, вроде, вместе с Хо обедали?
— Совершенно верно.
— Повар признался, что в ночь перед похищением какие-то люди предложили ему очень крупную сумму за то, чтобы он подмешал вам снотворное. Сказал, что грозили расправой, если откажется.
