Книга Победитель, страница 62. Автор книги Андрей Волос

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Победитель»

Cтраница 62

Но вот машины миновали последние новостройки и теперь мчались по пустынной дороге так быстро, что взгляд сидевшего в салоне не успевал схватить ни столба, ни дерева, ни листвы кустарника, со свистом срывавшихся и пропадавших сзади, чтобы уступить место новым столбам и новым деревьям, которые, не позволяя себя толком разглядеть, точно так же валились в оставленное за кормой небытие.

Только несколько облаков на серо-синем сентябрьском московском небе поспевали за ними.

Через десять минут машины подкатили к носовой части самолета.

У трапа ждала группа людей в строгих черных костюмах — все одинаковые, как грачи.

Круглолицый человек в каракулевой пилотке выбрался из ЗИЛа. Куце шагая, он пожал руки провожающим, а затем неспешно поднялся по трапу, а перед тем как исчезнуть в дверях, обернулся, вскинул сцепленные руки и потряс ими, поворачиваясь направо и налево.

За ним последовали еще несколько человек.

Трап убрали.

Грачи расселись по машинам и уехали, не дождавшись момента, когда самолет растворился в солнечном сиянии.

ГЛАВА 3 Особый режим

Катерина завела Гринюшку под навес остановки, в тень.

Вдалеке, в перспективе между двумя рядами будто в караул вставших тополей, высился даже отсюда выглядевший величественным многоглавый собор святого Сергия Радонежского.

Поговаривали, что скоро его должны снести, но Катерина в это не верила — мало ли что люди болтают!

Не по-апрельски жгучее солнце заставляло все вокруг отливать золотом. Синие купола казались гораздо ярче выгорелого неба.

ТАШКЕНТ, АПРЕЛЬ 1929 г

Гриша потянул ее за руку и требовательно показал пальцем.

— Клеститься! — строго сказал он.

— Умничка ты мой, — умилилась Катерина и, наклонившись, прошептала в ухо: — Давай подождем чуток, сейчас вон тот дядька отвернется…

— Почему? — спросил Гринюшка.

— А вдруг он папке расскажет! — ответила Катерина, округляя глаза, чтоб намекнуть на беду, какая в этом случае могла бы с ними обоими случиться.

Они выждали и, когда дядька в белой косоворотке, дырчатой шляпе, с портфелем в руках, тоже ожидавший трамвая и в нетерпении расхаживавший вперед-назад, пошел в другую сторону, быстро и дружно перекрестились — Катерина трижды, всякий раз завершая знаменье мелким поклоном, и Гринюшка так же.

Позванивая, погромыхивая, скрежеща колесами на частых стрелках, подолгу простаивая на разъездах в ожидании встречного, полупустой трамвай катился мимо деревьев и домов, мимо зеленных лавок и чайхан, где голые по пояс, загорелые мальчишки разбрызгивали воду на утоптанную, чисто выметенную глину, и мелкие радуги то и дело испуганно вспархивали из-под их быстрых рук; принимал на себя краткое касание тени и снова оказывался в ослепительном расплаве солнца; обгонял неспешных прохожих и озабоченных людей с тележками, ослов, навьюченных какими-то тюками и погоняемых бородатыми сартами, а то еще высокие арбы, влекомые понурыми клячами — на спинах их сидели такие же, как правило, понурые возницы в полосатых халатах…

Покусывая губы, Катерина невидяще смотрела в окно. Будто карты в пасьянсе, она так и этак раскладывала не вполне ясные смыслы, таившиеся в словах Антонины. Зачастила? — вот уж нет, вовсе не зачастила. Что ей в штабе делать? — наведывается раз в неделю в библиотеку, чтобы оставить две-три прочитанные книги и взять другие… сегодня везла два томика Чехова… честно сказать, читала она через силу, но самой ей хотелось верить, что помаленьку втягивается.

Антонина что-то другое имела в виду… неужели догадывается? Да откуда?!

Стало жарко, и Катерина даже оглянулась невольно, как будто и в самом деле совершала что-то недозволенное.

Господи, ну это же просто какие-то странные фантазии! Даже не мечты — разве она могла бы позволить себе о таком мечтать?! Всего лишь тени, блики, призраки воображения, растворяющиеся в первом луче света!

И все-таки, все-таки…

Когда это началось? Года полтора назад… праздновали десятилетие Революции…

Она пришла в синем платье с белым кружевным воротником, в белых туфлях из коммерческого магазина, в белой тюлевой шляпке. Торжественный митинг в штабе, в зале заседаний, начался в двенадцать, после демонстрации, а тех жен командиров, что не смогли присоединиться с самого начала, ждали к двум.

Они скооперировались с Антониной и позвали бабу Шуру, соседку через два дома, посидеть с детьми. Гринюшка не хотел оставаться с чужой бабкой и разорвал ей сердце криком, когда они выбегали из дома. Трамвай, как на зло, почему-то не ходил, да еще и дождь собрался крапать, будто специально для них норовил показать характер — то, бывает, и в декабре его не дождешься, а то на тебе — Седьмого ноября! Заполошно озираясь — не пропустили ли чего главного, — влетели в здание. Запыхавшаяся Катерина шумно выпростала из газетного свертка туфли, со стуком попадавшие на цементный пол, скинула боты и, просительно улыбнувшись, сунула их за стол дневального красноармейца, тоже, видать, ошалевшего от праздничной суматохи, а потому ничем, кроме насупленного взора, недовольства своего этой непростительной вольностью не выразившего.

А из зала несся шум и музыка! Уже младшие командиры частью сдвинули к стенам, частью вынесли за двери ряды деревянных кресел, уже горланили веселые голоса, гукал и рассыпался колокольцами чей-то смех, уже крутилась граммофонная пластинка и летели чудные звуки фокстрота «Люба»!

— Любовь наве-е-еки!.. — негромко подвывала Антонина, прыгая на одной ноге, чтобы скинуть ботинок. — Да чтоб тебя! Любовь с тобо-о-о-ою!..

Катерина выглядела Трофима и замахала рукой:

— Троша! Троша!

Увидев ее, Трофим было мимолетно улыбнулся, но тут же помрачнел и насупился. Он не любил, когда она красила губы и глаза; да и вообще — когда она, его Катерина, появлялась на людях; свел брови, неожиданно крепко взял за руку.

— Трофимушка, любимый! — зашептала Катерина на ухо. — Ну что ты, что ты! Ну ведь праздник сегодня!.. Ну перестань!.. Талончики у тебя?

Возле стены выстроились в линию столы, накрытые разнокалиберными скатертями, где за талончик можно было получить на выбор бокал игристого вина или стаканчик водки, а также бутерброд с сыром (говорили, что сыр Примаков велел в самой Москве заказать, тут-то приличного сроду не водилось) и пирожное.

— Нет, нет, мне вина не надо! — отмахнулась она. — Ты сам пей, а мне свое пирожное отдай, ладно?

И она была совершенно счастлива — счастлива тем, что сегодня праздник и весело, и что музыка не прекращается, и что все танцуют, и что сама она красивая, и что мужчины бросают на нее быстрые взгляды, и что она с Трофимом, и что он такой высокий и сильный, и что она так сильно любит его, и что все, все, все хорошо и даже прекрасно!..

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация