Ей оставалось только подчиниться. В городок Хайм она поехала с легким сердцем, все-таки лучше, чем с Суэтиным беседовать, угадывать, какую ловушку он поставит. Вез Лизу веселый сержант Бородюк, для охраны к ней приставили двух автоматчиков, на всякий случай. Бородюк, известный тем, что и минуты не помолчит, всю дорогу развлекал Лизу и двух других своих спутников анекдотами и байками, так что даже не заметили, как добрались до Хайма. Солдаты обхохотались, и даже Лиза улыбалась. Хорошо рассказывал Бородюк, в лицах. Но когда подъехали к месту назначения, шутки и смех смолкли. Очень мрачный был городок Хайм. И главное — их никто не встретил, как предполагалось.
— Господин штурмбанфюрер, внизу в деревне замечены русские, — доложил Крестену эсэсовец, присланный из дозора. Оторвавшись от погони, Крестен расположил лагерь на густо поросших елями холмах, недалеко от Хайма. Сюда к нему собрались все, кто уцелел от разбитой дивизии фон Корндорфа, а также из других частей, опрокинутых при наступлении русских. Руди хорошо понимал, что перед тем как совершить бросок к Берлину, надо восстановить силы и очень желательно, раздобыть оружие посерьезней, чем «шмайсер» и граната. Желательно бы пару пушечек или самоходку. Если не удастся, возвращаться в столицу придется тихо, избегая серьезных столкновений с противником. Иначе всех перебьют и передавят танками. К Хайму он привел своих солдат не случайно. Знал, что по заранее утвержденному в Берлине плану «Вервольф» здесь еще в конце сорок четвертого года была организована укрепленная база, которая должна была стать центром будущих партизанских действий для специальных подразделений СС в случае захвата территории советскими войсками.
Захват состоялся, но только «вервольфов», то есть тайных мстителей, пока не наблюдалось. И скорее всего их не будет, план рухнул, а база осталась. Так что Руди всерьез подумывал использовать ее для собственных нужд, без всякого зазрения совести. «"Вервольфов" нет, а мы есть, — говорил он насмешливо немногим офицерам, собравшимся вокруг него, — придется самим отдать себе приказ и превратиться в этих самых вервольфов. Не станем же мы ждать согласия из Берлина по этому поводу. Да и кому мы там теперь нужны, по большому счету. Похоже, теперь каждый за себя. Возможно, даже нет смысла и рваться к столице, — рассуждал Руди, ожидая мнения товарищей. — Лучше свернуть на юг и идти навстречу американцам. В плен к Советам совсем уж не хочется. Но вполне вероятно, что стоит и задержаться здесь, у Хайма. Насколько мне известно, сюда ведет подземный ход от станции метро "Александр плац", может быть, "вервольфы" покажутся из него? Во всяком случае, для нас — это шанс пополнить запасы продовольствия и взять оружие. А это самое важное теперь».
Все согласились с Руди, да и был ли выбор? Привал, пополнение запасов — а затем на юг. Вековые деревья, переплетаясь кронами скрывали небо, по-весеннему щебетали птицы. Кругом — тишина. Казалось, война осталась где-то в стороне. Из продовольствия, которое взяли на базе «Вервольфа», получился весьма сытный обед. После обеда, Крестен объявил недолгий отдых. И вдруг — на тебе. Русские — в Хайме! Откуда их принесло?
— Много? — спросил Руди у эсэсовца.
— Человек шесть, — доложил тот.
Крестен удивился:
— Всего лишь? Заблудились, что ли? — но все-таки послал разведку.
— Э, ребята, место гиблое, — махнул рукой Бородюк, осматриваясь. Хлопнув дверцей машины, вышел, потянулся. — Глянь, а еще называется город, — хмыкнул один из солдат, — всего несколько домов.
— А у них каждая деревня — город, ты заметил? — откликнулся Бородюк. — Деревня по-ихнему — это один дом, хутор называется. А уж если несколько домов, то город, — он даже присвистнул. — Одно слово — Европа, все маленькое у них, карликовое даже. Не по нашему размерчику. А чего наши-то, особисты, где? — Бородюк нетерпеливо крутанулся на пятках. — Спят, что ли? А, Лизавета Григорьевна? — он повернулся к Голицыной.
Она только пожала плечами. Со всех сторон Хайм окружал хвойный лес, старинный, глухой. Это как-то вселяло тревогу, заставляло прислушиваться. Вдруг за деревьями притаился враг.
— А ты, Бородюк, уверен, что в Хайм приехал? — подначивали шофера солдаты. — Может, куда в другую сторону свернул, а тут того, резиденция Гитлера? Как думаешь, фюрера живьем брать будем? Со всеми потрохами?
— Ты не дерзи, не дерзи, — отбивался тот. — Было написано при въезде «Хайм», — по-ихнему, да и по-нашему внизу. Так что шуточки-то отставь до времени.
— Но ты, Бородюк, грамотный, — не унимались солдаты, — и по-нашему, и по-ихнему, и по-всякому можешь Одно слово — ученый!
Наконец, услышав их голоса, из крайнего дома вышел коренастый, полноватый майор в выцветшем обмундировании. Он жевал соленый огурец, звонко откусывая его.
— Кто такие? — спросил он как-то вяло, подходя к Лизе и сопровождающим ее солдатам. — От генерала Лавренева, что ли? — потом икнул перебродившей редькой с алкоголем, вытер рукавом губы и потерев руку о штаны, протянул ее Лизе. — Майор Брошкин, — представился он, — руководитель группы.
— Капитан Голицына, — ответила Лиза, едва коснувшись его сальных пальцев. — Прибыла в ваше распоряжение.
— Документик дай, на всякий случай, — попросил майор.
Лиза протянула ему книжку и предписание. Изучив их довольно внимательно, майор пристально взглянул на нее, сверяя с фотографией, потом вернул документы.
— Эти с тобой, что ли? — он кивнул на солдат. — Зачем столько? Я думал, только с шофером. Куда народу-то нагнали?
— Для безопасности, товарищ майор, — ответила Лиза сухо. — Вокруг лес, вдруг там фашисты? И потом всего два человека, случись что, этого даже мало. У вас есть охрана?
— У нас есть, — ответил Брошкин недовольно. — Тебе, капитан, хватит. Вишь, осторожная какая, — он усмехнулся. — Но не волнуйся, никаких фашистов здесь нет. Мои ребята смотрели. Все тихо. Так что зря беспокоились, — сыронизировал он. — Ну да ладно, не отсылать же назад. Входите, — махнул он рукой в сторону дома, — мы там всей командой расположились.
Разговорчики Брошкина, как, впрочем, и его неряшливый внешний вид, а также весьма пренебрежительное отношение к опасности, не понравились Лизе. Пожав плечами, она последовала за майором, приказав Бородюку и солдатам пока оставаться у машины. Когда вошла в дом, то увидела, что все столы, тумбочки и даже пол заложены связками документов. Особисты, — их было пятеро, — видимо, ели на этих документах, взгляд натыкался на жирные пятна от тушенки, спали ни них, использовали для прочих естественных нужд. Никакой охраны, о которой важно говорил Брошкин на улице, Лиза не заметила. Только пять офицеров и шофер — и больше никого. Видимо, шофера, пожилого сержанта, они и считали охраной. «Неужели они думают, что документы, которые они захватили, больше не для кого из немцев не представляют интереса? — подумала Лиза. — Если это так, то зачем вызывать переводчика из штаба фронта. Документы, с которыми возможно сходить в туалет, не требуют столько внимания. Сами почитали — и довольно. А если документы важные, то что за обращение с ними? Это во-первых, а во-вторых, до ближайшего расположения наших два часа езды на машине, а они — впятером, и вовсе не настроены соблюдать осторожность».
