Лизе вдруг захотелось вернуться, так захотелось вернуться, что хоть кричи, домой, в Россию! Пусть даже в лагерь, если иначе нельзя, но домой. Она все стерпит, даже без Наташи и Фру, которые, конечно же, с ней не поедут. Одна — она согласна. Только бы снова пройти по Невскому и прикоснуться к скульптуре на мосту рукой: «Здравствуйте, кони!» Как когда-то в сорок пятом, совсем недавно, а кажется, в чужой, очень далекой жизни.
Едва выйдя на Альстерштрассе, дом баронов фон Крайслер она увидела сразу. Он был построен в готическом стиле и золоченый шпиль над молельной комнатой, как говорил Руди, возвышался над округой, поблескивая на тусклом утреннем солнце. На улице было пустынно. Семейство фон Крайслеров проживало в аристократическом районе Гамбурга, где вставать рано не привыкли. Почувствовав, как от волнения бешено заколотилось сердце, Лиза остановилась перед одной из вилл, утопающей в зелени раскидистых платанов. Вынырнув с Империалгассе, к вилле подъехал черный «мерседес». Появился шофер в белых перчатках и яркой униформе. Он предупредительно распахнул заднюю дверцу, ожидая пассажира, который вот-вот должен был появиться. Через несколько мгновений калитка чугунной ограды, которой была обнесена вилла, распахнулась, появился мальчик лет семи в накрахмаленной белой рубашке с жабо, белых гольфах и коротких до колена черных бархатных штанишках. Его сопровождала гувернантка, одетая по-немецки строго и чопорно. В руках она держала бархатную курточку мальчика, скрипку в футляре и нотную папку. Мальчика явно собирались везти на музыкальные занятия. «А Руди говорил, что у них не принято, чтобы ученики ездили к педагогам, — подумала Лиза. — Просто он надеялся, что я испугаюсь и откажусь от занятий. И был разочарован, когда я настояла на своем». Усевшись в «мерседес», мальчик и его воспитательница уехали, Лиза же, немного отдохнув, пошла дальше по улице. За ней по-прежнему никто не гнался, она успокоилась. Почему-то ей казалось, что ее побег не обнаружится раньше обеденного времени, пока не приедет Фриц.
До дома фон Крайслеров осталось пройти немного. Владения баронского семейства начинались за поворотом. Свернув, Лиза обнаружила, что ее ожидание увидеть сразу старинный большой особняк не оправдалось — здание скрывалось за густым парком, состоящим из платанов и каштанов, подступающих к самой ограде, выполненной в форме средневековых пик, обвитых лавровыми венками и триумфальными лентами. Возле арочных ворот находилась стеклянная будка охранника. К дому вела широкая аллея, настолько длинная, что рассмотреть в конце ее сам дом было невозможно, все загораживали деревья. Величественный шпиль замка плыл над округой — словно парил в облаках, по сравнению с ним окружающие постройки, деревья в парке, люди — все казалось очень мелким, почти игрушечным. Еще не дойдя до ворот, Лиза подумала, что охранник — это неожиданное препятствие, и ей следовало об этом подумать заранее. Наверняка какой-то бывший эсэсовец, — кто же еще, — и связан с Фрицем и самим Руди Крестеном. Даже если ее отсутствие в квартире пока еще не обнаружили, этот «сторож» быстро доложит что к чему. Однако отступать было поздно: охранник обратил внимание на даму, остановившуюся перед решеткой, и вышел из будки. Наверняка, он был очень удивлен, что дама одета по-спортивному и пришла пешком, а не приехала на машине, как положено здесь.
— Простите, фрау, вы что-то хотели? — спросил он вежливо, но холодно.
— Моя фамилия Хелмер, фрау Ядвига Хелмер, — представилась Лиза. — Я хотела бы увидеться с госпожой баронессой.
— Вам назначено? — охранник спросил с явным недоумением. Конечно, он сразу обратил внимание, что Лиза одета не для приемов, но сказал о другом: — Сейчас еще рано, госпожа баронесса не принимает раньше полудня. К тому же сама фрау Шарлота больна. Я могу доложить только ее дочери. Возможно, фрау Дагмар уже встала.
— Я была бы крайне признательна, — попросила Лиза, — дело, которое заставило меня явиться столь рано, не терпит отлагательства.
Однако охранник не шелохнулся. Судя по всему, он чего-то ждал от нее. И она не сразу сообразила, чего. Потом вспомнила — визитную карточку. Здесь без них — никуда. Нет визитной карточки — ты выпадаешь из круга, проходи стороной. Хотя Лиза и не привыкла до конца к местным порядкам, но опыт работы у Кубе в Минске помогал ей. Во всяком случае, визитные карточки, с которыми она научилась обращаться еще тогда, она не забыла и теперь, извинившись за рассеянность, протянула одну из них охраннику.
— Благодарю, фрау, одну минуту, — тот взял карточку и направился в будку.
Лиза видела, как он снял телефонную трубку и с кем-то разговаривал, кивая головой. Наверное, ее впустят. Но вдруг она задала себе вопрос, который из-за отчаянной обиды на Руди не задавала себе ни утром, ни накануне: а зачем она пришла сюда? Что она хочет от фрау Дагмары и ее матери? Убедиться, что Руди Крестен женат на одной и приходится зятем другой? К чему все это? Да и как она узнает об этом? Спросит напрямик? Это даже представить себе невозможно. Тогда — что? Просто даст понять ему, что ей все известно. Такой поворот вряд ли изменит что-то для нее. Если Руди женился на Дагмар, он знал, для чего это делал, и руководствовался скорее всего не чувствами, а расчетом. Ведь он говорил, что у Крайслеров были предприятия, которыми кто-то должен управлять, и двум женщинам такое явно не под силу. Вот сейчас охранник сообщит Лизе, что фрау Дагмар ждет ее, и она войдет в дом. Что она скажет Дагмар? «Я просто пришла познакомится»? Только теперь все, задуманное Лизой, показалось ей самой совершенно лишенным смысла, даже ужасным, некрасивым. Но не повернешься спиной и не уйдешь. Потянула за нитку — мотай весь клубок.
Ворота щелкнули и автоматически открылись перед Лизой.
— Пожалуйста, фрау Хелмер, — положив трубку, охранник снова вышел из будки. — Вы можете пройти. Фрау Дагмар ждет вас. Ступайте к дому, — он сделал жест рукой, указывая на аллею, — вас там встретят.
— Благодарю, — скрывая смущение, Лиза прошла.
Она шла медленно, удаляясь от ворот. Вокруг нее поднимались деревья, те самые, о которых рассказывал ей Руди, — хранившие следы войны. Некоторые и в самом деле были лишены крон. Они стояли как строй солдат, ствол к стволу, и свет почти не пробивался между их ветвями, — в аллее царил полумрак. Огромные дубы с широкими стволами склоняли обожженные, безлистные ветви до самой земли. Расколотые пополам стволы каштанов высохли, потеряв соки, словно кровь вытекла из них. Платаны с обломанными ветвями казались забытыми судьбой инвалидами.
«Зачем оставили все эти деревья? — подумала Лиза, чувствуя невольное волнение при взгляде на парк. — Лучше бы их выкорчевать, ведь на них невозможно смотреть, чтобы сердце не содрогалось от горечи. Словно немой укор, обвинение, упрек». Никогда еще, даже в сорок пятом году, Германия не казалась ей такой непримиримо враждебной, разве что боры под Хаймом, там она ощутила подобные чувства.
От главной аллеи парка в обе стороны устремлялись более мелкие аллеи, теряясь в чаще, и Лиза поймала себя на мысли, что никто не заставил бы ее в одиночку гулять по этому парку. Парк выглядел зловещим и мрачным. Не менее зловещим показался Лизе и дом фон Крайслеров. Заметив, что деревья редеют, она ускорила шаг. Действительно, аллея скоро кончилась. Она привела Лизу к… озеру. К своему изумлению, Лиза обнаружила, что особняк фон Крайслеров, который она представляла себе стоящим на широкой ровной площади, на самом деле стоит на… воде. На озере Альстер, волны которого плещутся у самых окон первого этажа здания. От гранитной набережной, в которую уперлась аллея, к дому вел подвесной мост. Он спускался к небольшой площадке перед входом, отделанной розовым мрамором. Справа и слева плескалась вода, а в центре, перед ступенями, ведущими на высокое крыльцо, был устроен искусственный бассейн, в котором плавали лебеди, два белых и один черный. Вокруг бассейна в каменных вазах цвели огромные красные цветы, похожие на гортензии.
