С ней я начал работать, выделив отдельные слова. Это отняло несколько минут, но я составил несколько строчек, а компьютер выбрал и составил соответствующие куски видеозаписи. Я набрал в грудь воздуху и ткнул «мышью» в команду вербализации набранных строк.
На экране снова появилось лицо Джейми и произнесло то, что Джейми в жизни не говорил, но что я слышал сегодня ночью:
— Розен, Джерри… Джерард Розен… Джерри Розен… Папа, могу я тебе сказать?..
И лицо Джейми на экране было именно тем, что я видел на экране своего телефона.
— Джерри, что ты вытворяешь?
Я дернулся от клавиатуры и повернулся на вертящемся кресле лицом к стоявшей в дверном проеме Марианне.
Она стояла, скрестив на груди руки, и на ее лице был написан брезгливый ужас — как если бы она застала меня за примеркой ее трусиков. Наверное, даже хуже: она увидела, как я кромсаю последнее реальное воспоминание о нашем сыне.
Я откинулся в кресле, выдохнул и потер руками веки.
— Ты ведь согласилась не задавать вопросов, — напомнил я. — И поверь мне, если я тебе расскажу, ты решишь, что я спятил.
— Я и так вижу, что ты спятил, — ответила она строгим голосом, еле сдерживая гнев. — Оставь записи Джейми в покое. Я тебе говорю!
Она шагнула к компьютеру. Я прикрыл руками клавиатуру.
— О'кей, о'кей. Я так и сделаю, если ты мне ответишь на один вопрос.
Она посмотрела на меня, но рук не убрала.
— Что еще?
— Ты перегружала этот диск на винчестер? Конкретно этот диск?
Марианна моргнула, сперва не совсем поняв, о чем это я.
— Да, — сказала она после паузы, — было. Я хотела его сохранить. Это была последняя его запись, и я…
— А компьютер ты по-прежнему оставляешь на весь день включенным?
Она пожала плечами:
— Конечно. Мои клиенты общаются с экспертной системой в мое отсутствие. Ты же знаешь.
Она посмотрела на меня в упор:
— Джерри, что все это значит? Зачем ты редактировал…
— Не бери в голову. Давай восстанови запись. — Я убрал руки и отодвинулся от стола вместе с креслом. Марианна еще раз посмотрела на меня недоуменно и недоверчиво, потом наклонилась и трекболом убрала все мои изменения. Это было уже не важно; я получил ответы на свои вопросы.
Точнее, на некоторые. Как я сложил послание из собственных слов Джейми, так же это мог сделать и другой. Видеозаписи хранились на жестком диске компьютера Марианны, а компьютер был включен по целым дням, и хороший хакер легко мог добраться до файла «ДЖЕЙМИ-6» и составить телефонное сообщение, которое потом попало ко мне. И мой голос тоже легко было бы воссоздать, поскольку есть записи на этом и многих других дисках.
Только кому нужно было пускаться в такие крайности? Если злоумышленник пытался привлечь мое внимание, то зачем же, черт возьми, имитировать голос моего сына или мой? Может быть, это выходка извращенца, все равно как позвонить вдове и притвориться призраком ее покойного супруга. Но это было второй раз подряд — кто-то посылал мне через компьютер загадочные послания, и для этого нужно было уметь гораздо больше, чем мелкий извращенный киберпанк.
Да и к тому же, сообразил я, как мог бы этот тип догадаться влезть в компьютер к Марианне? Модемная линия была зарегистрирована на имя компании, а не на мое или ее, и мало кто знал, что у Джерри Розена есть разведенная супруга.
Все это бессмысленно.
Или очень даже осмысленно, но от меня этот смысл ускользал.
— Тебе плохо без него?
Вопрос Марианны прервал мои мысли. Она закончила запоминание файла и вышла из программы. Я смотрел, как она выключила компьютер, вытащила диск и сунула его в коробку.
— Да, мне без него плохо. — Я сунул руки в карманы куртки, вдруг ощутив себя глубоким стариком. — Это было самое лучшее в нашей жизни… и я никак не могу поверить, что его больше нет.
— Да, и я тоже.
Марианна поставила коробку с дисками и прислонилась к полке. Впервые с момента моего прихода она оставила свой холодный тон вынужденной к гостеприимству стервы; это была моя жена, вместе со мной горюющая о потере нашего сына.
— Боже ты мой, я даже в его комнате ничего не стала менять, мне все время казалось, что это страшная ошибка, что не было его в том поезде, в конце концов…
Поезд. Опять этот поезд.
— Его больше нет, Мари, — мягко сказал я. — Ошибки не было. Была катастрофа, и он погиб; И это все.
Марианна медленно наклонила голову:
— Да, это все. — Она уставилась в пол. — Джерри, скажи, что ты просто хотел еще раз на него посмотреть. Скажи, что это не связано с историей, в которую ты влип.
Она подняла глаза и смотрела прямо на меня:
— Это ведь не для твоей статьи, нет?
Я понял. Один раз я потерял работу в газете, пытаясь спасти от смерти детей. Я полез на нож, защищая ребят, которых даже не знал, совсем чужих, потому что это было частью моей работы. А своего сына спасти от смерти я не смог. Джейми исчез, не увидев своего отца, только потому, что папочка был слишком занят своей работой и мог только купить ему билет на поезд в вечность.
Обвинение, что я читал в ее глазах, было несправедливым, но несправедливо и то, что землетрясение не считалось с расписанием поездов Метролинка. И сама смерть тоже несправедлива.
Не дождавшись ответа, Марианна с опущенной головой пошла к двери:
— Я тебе постелила в гостиной и сказала дому, чтобы разбудил тебя в восемь. К тому времени срабатывает кофеварка. В холодильнике есть сладкие рулеты, если хочешь…
— Ладно, детка. Спасибо за все.
В ответ она снова кивнула и пошла к лестнице. Потом остановилась и снова повернулась ко мне:
— Кстати, Джерри… Там наверху никого нет, если ты этим интересовался. Спокойной ночи.
И она ушла раньше, чем я успел спросить, когда она успела так насобачиться читать мысли.
14. ПЯТНИЦА, 8:00
Я проснулся от дальнего звона церковных колоколов, отзвонивших восемь раз где-то поблизости, хотя ни на одной из двух ближайших церквей колоколов не было.
Звук шел с потолка: Марианна запрограммировала дом разбудить меня в восемь и сварить на кухне кофе. Я бы не отказался поспать еще часок, и все же я был ей благодарен, что она не выбрала для будильника какой-нибудь другой звук была бы она постервознее, выбрала бы звук артиллерийского салюта, а то и чего похуже.
Как бы там ни было, я еще полежал пару минут на раттановой кушетке, переходя от сна к бодрствованию. Я слышал, как журчит душ наверху, чуял запах настоящего кофе из кухни, слушал, как птицы поют на улице. Все было уютно, тепло, привычно, как тогда, когда я еще жил в этом доме.
