Кира стояла посреди зала, держа в руке за горлышки сразу три пустые бутылки. Она смотрела на меня с нескрываемым интересом.
— Мой бывший муж, — пояснила она.
— Скотина и импотент?
— Скотина и импотент! — с удовольствием подтвердила она.
— А чем они занимаются? Я имею в виду сетевиков.
— Да ничем особенным, — пожала плечами Кира. — Если говорить о моем муже, то он вообще ничем не занимался! Даже своей компанией! Пустил все на самотек, развалил хорошо налаженное дело, которое досталось ему от отца… А все почему? Завистливый был очень! И страстно мечтал, чтобы и ему все завидовали! А чему завидовать-то?! Раздолбанному автомобилю, который давно пора выбросить? Заработкам, которых едва хватало на оплату счетов за коммунальные услуги? Или самому большому в городе телевизору? Видел это уродище в комнате? Ха! У него только телевизор и был большим!..
— А остальные сетевики? — Я попытался вернуть разговор в интересующее меня русло. — Что они делают?
— Ничего! — снова повторила Кира. — Придурки они, вот и все! Как и мой муж… Торчат с утра до вечера в «болтливых клубах»… И с вечера до утра! Импотент… — Кира неразборчиво выругалась.
— Это что, какая-то организация? — продолжал допытываться я.
— Да какая, к черту, организация?! — рассмеялась Кира. — Просто компания идиотов, которые никак не могут повзрослеть! Выдумывают какие-то тайны, пароли, секретные задания! В игрушки играют, короче говоря!
Да уж, игрушки, подумал я, вспоминая Синтию и Раттоля. Хороши игрушки…
— Они создали такой обряд, — продолжала Кира, — по которому каждый из них обязан пять часов в день проводить в ВЭС. Бред какой-то! А откуда ты о них знаешь? Я думала, что такие идиотики только в Каракасе водятся!
— Мне как-то пришло письмо, — начал импровизировать я, — где упоминались сетевики. Оно было отправлено из Колумбии, но, видимо, набрали неправильный адрес. Я ничего из него не понял, но мне это показалось интересным. И почему-то запомнилось.
— А кто его отправлял? — спросила Кира.
— Подписи не было, только инициалы — ЭС.
— Точно! Это они и есть! — подтвердила Кира. — Значит, ты ничего не понял? Ну тогда и не обращай внимания! Мало ли что может прийти в голову этим придуркам! Верно?
— Верно, — согласился я, внимательно разглядывая Киру.
Я вдруг почувствовал, что она врет. Не знаю, в чем именно, но я отчетливо ощутил фальшь и явную наигранность в ее беспечном тоне. И еще я почему-то понял, что она мне не верит. Каким-то образом у меня появилось ощущение: Кира ЗНАЕТ о том, что никакого письма от сетевиков я не получал.
Я смотрел на нее, и с каждой секундой во мне крепла уверенность, что взгляд этот — внимательный и изучающий — мне уже хорошо знаком. Глаза Киры напомнили мне бездонные колодцы, заполненные гипнотизирующей чернотой, вращающейся, перемешивающейся, властной и всесильной. Словно я смотрел вниз с крыши высоченного здания — та же головокружительная тяга к прыжку вниз.
— Ты будешь работать или нет? — поинтересовалась Кира, снова принимаясь за уборку.
От звука ее голоса я вздрогнул и заморгал. А когда снова посмотрел Кире в глаза, то ничего необычного там уже не заметил. Показалось, решил я. Мало ли что может человеку померещиться…
— Буду, — ответил я, поворачиваясь к экрану.
Собственно говоря, делать мне в ВЭС было нечего, и я решаю просто покрутиться в «болтливом клубе».
Ввожу номер своей телефонной карточки. Вхожу в ВЭС и набираю адрес нужной станции. «Паутина жизни», «болтливый клуб». Что ж, поболтаем немного…
По экрану ЭВМ во всех направлениях поползли переплетающиеся и ветвящиеся строчки текста. Бросаю быстрый взгляд на окошечки с именами. Так, знакомых никого. Ничего страшного. Насколько я понял, велись всего три разговора. Причем в одном из них участвовали четыре человека. Беседуют о предстоящем запуске новой космической станции. Кто-то рад этому, кто-то считает бесполезной тратой денег… Присоединюсь-ка я к ним! В компании веселее!..
Мимолетом отмечаю, что Кира закончила наводить порядок и тоже уселась за одну из ЭВМ. Наверное, и ей не чужда страсть к болтовне, с усмешкой думаю я, нажимая на «ВВОД».
«Имя?» — спрашивает у меня ЭВМ.
«Кокаин».
«Пароль для входа в клуб?»
Ввожу пароль.
«Добро пожаловать! Вас приветствует…» и так далее.
Мне нужно около минуты, чтобы сообразить, как именно втиснуть свои комментарии в этот разговор. Быстренько формирую в голове короткую фразу и «цепляю» ее за уползающую вправо строку. Строка тормозит, разворачивается вниз и к ней прилипает еще одно высказывание. Так, поехали!..
Каждый раз, когда я сажусь поболтать в ВЭС, меня охватывает не совсем понятное мне чувство. Словно сами эти разговоры не столь важны, как создаваемый нами рисунок. Как будто тема для беседы может быть сколь угодно бестолковой, занудливой и неинтересной. Но главное, чтобы узор на экране получался красивый. Вот и сейчас — то же самое.
Мне вдруг становится интересно. Я вспоминаю, что давно уже хотел проверить, испытывают ли остальные «болтуны» то же самое? Я начинаю осторожно переводить разговор на эту тему. Благо, особого труда для этого не нужно. Космические станции — разобщенность людей — встречи в «болтливых клубах» — мои ощущения… Цепочка готова, и я начинаю постепенно плести свою маленькую паутинку.
Меня поддерживает только Тиберий. У него, оказывается, точно такие же ощущения, как и у меня. Остальные, похоже, не совсем понимают, что я имел в виду.
Неожиданно к нам подключается еще Кактус. Затем в разговор одновременно встревают Мышка и Ладья — наверное, две подруги. Ого! Еще один римский император! Калигула! Так и подмывает спросить у Тиберия, правда ли, что один из нашей компании кокнул его? Но не хочется ломать всю паутинку — слишком уж она хорошо выглядит.
Однако! Какая куча нас здесь собралась! Уже одиннадцать человек! Надо же! И не предполагал, что этот вопрос интересует стольких людей.
Смотри-ка! Кроме нашей компании, обсуждающей данную тему, уже никого и не осталось. Вот ведь казус какой — горячо обсуждаем бессмысленность обсуждаемой темы!!!
В какой-то момент я перестаю понимать, что происходит. Я за короткий миг полностью теряю контроль над происходящим. То есть я по прежнему читаю текст, цепляю к нему свои вставки, формирую фразы. Я осознаю, ЧТО я делаю, но в то же время и понимаю, что на самом-то деле я делаю нечто ИНОЕ! Как это объяснить? Не знаю!
Я пытаюсь сформулировать свои ощущения, но те не готовы вписаться в существующую схему. Имеющиеся фразы не способны принять мою «подстыковку». Я задаю новую строчку (что, в общем-то, говорит о моем низком профессионализме) и внезапно испытываю жуткий восторг от того, что эта новая строка неожиданно очень гармонично вписывается в уже существующий и весьма сложный узор словесной паутины. Рисунок стал, не побоюсь этого слова, совершенным! Законченным! Это, мне кажется, понимают и все остальные, кроме Калигулы (ну что с него взять-то?! С Калигулы…). Я вижу их реакцию, выраженную добавляемыми словами, которые придают изображению иной вид, но не нарушают гармонии. И тут…
