Даже мое чудовищное святотатство не смогло убить в сердце лунной девушки безрассудную любовь к пришельцу с неба.
— Хорошо, паладар, — произнес Сарго-т. — Если ты действительно так силен и храбр, как рассказывала моя дочь, ты вернешься во дворец живым и невредимым. Прием окончен!
Снова надрывно завыли трубы; я прижал кулак к груди, склонил голову и направился к далекому выходу, чувствуя затылком отчаянный взгляд Наа-ее-лаа.
— Ну и втравил ты нас в историю, паладар, — Ирч-ди подвел своего олтона вплотную к моему, почти коснувшись коленом моего колена. — Еще не бывало такого, чтобы гвардию нонновар бросали на усмирение погрома!
— А кто обычно этим занимался?
— Никто! — рявкнул лавадар, но, быстро оглянувшись, понизил голос: — Никто, провались ты в Бездну! Погром, как и буря, всегда утихает сам собой, нужно только набраться терпения…
— Хорошо иметь терпение, пережидая бурю в крепком доме. Но каково тем, кого гроза застает снаружи?
— Что ж, — угрюмо отозвался Ирч-ди, — сейчас мы узнаем, каково им. У меня всего полторы сотни воинов, а из сотни блистательных ито-нов, которые решили доказать ямадару свою храбрость, половина никогда не бывала в настоящем бою!
— Неужели во дворце больше нет войска, кроме гвардии принцессы?
— Отчего же, только в личном отряде Сарго-та восемьсот отборных рубак, — теперь Ирч-ди говорил так тихо, что я с трудом различал его слова. — Но ямадар скорее позволит сгореть дотла всему Лаэте, чем рискнет охраняющими его солдатами; поэтому во все паршивые дыры кидают именно нас…
Уже поднималась последняя Решетка Внешнего Дворцового Кольца, и блистательные итоны осыпали отнюдь не блистательными выражениями крутивших ворот стражников, ругая их за медлительность.
Ирч-ди перекрыл скрип подъемного механизма, во всеуслышание заметив, что советника Колея, как видно, задержали во дворце неотложные дела, — что вызвало смех как у придворных, так и у гвардейцев.
Среди гарцующих перед решеткой равных не видно было также блистательного итона Джей-миса. Джейми отчаянно рвался отправиться вместе со мной — не потому, что жаждал спасать своих соплеменников, а потому, что боялся остаться один во дворце — но было ясно, что мальчишка больше не удержится в седле. Ирч-ди оставил тан-скина на попечение старого воина То-река, относившегося к лавадару с такой же собачьей преданностью, с какой сам Ирч-ди относился к Наа-ее-лаа.
— Ну, чему быть, того не миновать!
Слова лавадара прозвучали эхом моих собственных мыслей.
Решетка поднялась, и придворные Сарго-та с лихими воплями вырвались в город, как будто им предстояло веселое развлечение.
Но гвардия принцессы молча последовала за Ирч-ди, который неторопливой рысью пустил своего олтона навстречу пожарам и крикам, которыми была полна беззвездная ночь Лаэте.
Глава четвертая
Объяснение
Думаю, если бы мы встали на пути распоясавшихся подонков чуть раньше, когда погром только набирал силу, никто из нас не вернулся бы во дворец живым. Но гвардейцы ударили тогда, когда убийцы успели утолить первую жажду крови, к тому же привычный почтительный страх перед итонами мешал большинству карханов оказать серьезное сопротивление равным чистой крови.
Тех, кто все же сопротивлялся, убивали на месте, а остальных загоняли в дома, запрещая показываться на улицах до рассвета.
Да, нам все-таки удалось утихомирить бурю в Лаэте, и ничем иным, кроме моей величайшей наивности — или наглости, если хотите — нельзя объяснить этот поразительный факт. Будь на месте лаэтских карханов былая чернь сент-антуанского предместья, нашу вылазку стоило бы сравнить с попыткой залить пожар стаканом воды. Но мы не так уж часто сталкивались с организованным сопротивлением, и когда наш отряд вернулся в Дворцовый Квартал, в нем насчитывалось всего семь убитых и два десятка раненых. Не знаю, сколько уцелело из рассыпавшихся по улицам итонов; я не встретил ни одного из них по дороге во дворец.
Когда мы въехали под арку главных ворот Внешнего Кольца, пожары позади уже гасли — не участвовавшие в погроме униты наконец осмелились выйти из домов, чтобы начать борьбу с огнем. За последние часы я насмотрелся такого, что мне вообще не хотелось оглядываться назад.
— Как твоя рука, паладар? — вполголоса спросил Ирч-ди.
— Нормально, — я шевельнул рукой, перевязанной выше локтя, и невольно сморщился от боли.
Какой-то кархан воткнул мне в руку копье, когда мы брали некое подобие баррикады, за которой укрылись те, кто упорно не желал расставаться с привилегией жечь, грабить, насиловать и убивать… Когда баррикада была наконец взята, два десятка низших остались лежать на телах своих жертв. «Низших» — кажется, я начинаю мыслить, как настоящий итон!
— На-ка, хлебни, Джу-лиан, — старый вояка протянул мне флягу, к горлышку которой то и дело прикладывался с тех пор, как мы пустились в обратный путь.
Это был любимый напиток лавадара — «Горная буря».
Многие гвардейцы тоже потягивали из фляг и громко переговаривались; молчаливого порядка, в котором отряд покидал Дворцовый Квартал, больше не существовало.
— Спасибо, — я сделал щедрый глоток. — Ирч-ди, наверное, я не могу надеяться по возвращении увидеться с Наа-ее-лаа?
Лавадар молча придержал олтона и махнул рукой, приказывая гвардейцам проследовать мимо. Его воины оживленно обсуждали подробности недавнего боя; молчали лишь те, которые везли поперек седел трупы погибших товарищей.
— Не знаю, когда ты наконец поймешь, паладар, что теперь ты должен десять раз подумать, прежде чем открыть рот, — Ирч-ди заговорил только тогда, когда нас отделило от остального отряда ярдов тридцать. — Стоит тебе сказать подобную фразу во дворце — и ты почти наверняка погубишь не только себя, но и Наа-ее-лаа…
— Может, мне следовало прикинуться глухонемым паладаром?
Мой сарказм не произвел ни малейшего впечатления на старого воина, который как ни в чем не бывало продолжал поучать:
— Запомни: во дворце можно говорить вслух только в тех комнатах, которые я тебе укажу. Их будет немного. Никогда не пей и не ешь того, что не попробует сперва Хранитель Жизни. Не принимай никаких подарков, кроме тех, что пришлет тебе сам ямадар. Не бери в руки даже его даров — для этого у тебя будут слуги…
— Хватит! Иначе я вообще раздумаю возвращаться во дворец.
Лавадар только хмыкнул — и был совершенно прав. Я вернулся бы во дворец, даже если бы там меня ожидала медленная гирхата.
Наа-ее-лаа…
— Не понимаю, как такая чудесная девушка, как Неела, могла вырасти в этом логове змееногих?
Опять у меня вырвались слова, которых не следовало произносить, но на этот раз лавадар почему-то не рассердился.
— Она росла не здесь. Ее воспитывали в лесном святилище Интара. Никто не думал, что Наа-ее-лаа станет наследницей Сарго-та: все свои надежды ямадар возлагал на сына от первой жены, к тому же у него были три старшие дочери… Но во время дворцовой смуты три келда тому назад погиб его наследник Колд-хоро-ло, одну дочь Сар-гот отдал в жены правителю Таниша, другую — правителю Таргуны, а третью отравил советник Вар-гшис. Тогда в Лаэте привезли Наа-ее-лаа.
