«Не шевелится!» — вдруг произнес незнакомый мужской голос.
Сидя на корточках, Эрик повернул голову и увидал стоявшего у двери атлетически сложенного молодого человека в милицейской форме. Рядом стояла Аннета — в руках у обоих были зажаты пистолеты с глушителями. «Ты чего?» — пролепетал дефективный, не обращаясь ни к кому в особенности. Эрик медленно поднялся на ноги — Аннета рывком перенацелила дуло своего пистолета на него, потом медленно перевела обратно на дефективного. Дверь комнаты распахнулась — в комнату на заплетающихся ногах ввалился татуированный, конвоируемый еще одним милиционером (совсем молодым, с тонкой мальчишеской шеей и ямочками на румяных щеках). Вор встал у стены, и вдруг увидал Аннету … глаза его вытаращились, челюсть отвисла … он попытался что-то сказать, но не смог. «Где его пушка?» — спросил атлетически сложенный молодой человек у своего тонкошеего коллеги; «Здесь.» — коллега похлопал по карману; «Обыщи остальных.» (Арийское лицо молодого человека напоминало кого-то, однако разобраться, кого именно — в урагане происходившего абсурда — было невозможно. Лица из прежней жизни отдалились и потускнели до полной неразличимости, в то время как новых лиц накопилось слишком много и в течение слишком короткого времени … они напластовывались друг на друга, как падающие на асфальт осенние листья, оставляя на виду лишь самый верхний слой.) Коллега проворно выполнил приказание и вернулся на место, запихивая за пазуху рябовский пистолет (вор лишь сокрушенно покачал головой). «Который из них убил брата?» — ровным голосом поинтересовался атлетически сложенный молодой человек; «Вон тот.» — Аннета указала на Рябова. Милиционер опустил дуло пистолета вниз и нажал на курок: П-пью! — схватившись за левое колено, вор, как подрубленный, грохнулся на пол. Аннета отвела взгляд в сторону, губы ее искривились в брезгливой гримасе. Между пальцами рябовской ладони, которой тот держался за колено, стала обильно просачиваться кровь. (Эрик наконец понял, на кого был похож молодой человек.) «Что, сладко?» — со странно-внимательной интонацией спросил атлет-младший, слегка наклонив голову. Рябов лишь дерзко усмехнулся и сплюнул в его сторону. На лице милиционера появилось озверелое выражение — он поднял пистолет: П-пью! Будто выбитая дыроколом на листке бумаги, в ткани комбинезона на правом колене вора образовалась дырка. П-пью! — еще одна дырка, на этот раз на животе; П-пью! — другая, рядом с предыдущей; П-пью! — чуть выше, в районе солнечного сплетения; П-пью! П-пью! П-пью! П-пью! Наконец, атлет-младший опустил пистолет — Рябов лежал на спине, широко раскинув руки, и не шевелился; перед его комбинезона напоминал сито.
На мгновение наступила тишина.
«Куда их?» — спросил тонкошеий коллега, указывая на дефективного с татуированным. Атлет-младший молча кивнул в сторону посетительской половины зала. «Пшел!» — приказал коллега трясущимся от волнения голосом и пихнул Ворона дулом пистолета в бок. Эрик скосил глаза — на экране ЭВМ стремительно менялись цифры: 0 минут 22 секунды … 18 секунд … 14 секунд … «А ты чего стоишь?… — взвизгнул тонкошеий милиционер в направлении дефективного, — Пшел!» 3 секунды, 2 секунды, 1 секунда … на экране опять возникла фигура девушки, стоявшей на крылатом колесе … Та-дам! — ударили фанфары из стоявших по бокам ЭВМ громкоговорителей … «Ой! — коллега испуганно шарахнулся в сторону и наставил пистолет на ни в чем не повинный компьютер, — Фу-ты ну-ты!! — Выражение испуга на его лице стало потихоньку рассасываться в смущенную улыбку, — Еб-б твою мать!!!» (Эрик вдруг заметил, как ладонь татуированного медленно поползла в карман комбинезона.) «Надо же, как она меня…» Вжик!.. Договорить коллега не успел, ибо Ворон резко взмахнул рукой, и на тонкой шее милиционера разверзся широкой красный разрез. Аннета громко ахнула и попятилась назад. «Уоп-п-п!» — несчастный попытался что-то сказать, но не смог — воздух с хрипом и пузырями крови выходил из рассеченной трахеи, не добираясь до голосовых связок. «Ха! Ха-а!! Ха-а-а!!! — громоподобно захохотал дефективный, — Ловко ты его уделал, Ворон!» Тонкошеий милиционер закашлялся, кровь хлынула из его горла толстой красной струей … он попытался поднять пистолет … П-пью! — пуля ударила в паркет возле ног татуированного. П-пью! Бах-х!! — одна из секций стеклянной стены, разделявшей служебную и посетительскую половины, раскололась на тысячу кусков. П-пью! Ба-бах-х!!! — экран ЭВМ (той, куда Эрик устанавливал «Бегущую по волнам») извергнул сноп искр, смешанных с клубами жирного черного дыма. (Стараясь не делать резких движений, Эрик стал медленно пятиться в сторону наименее опасного, по его подсчетам, угла комнаты.) Наконец глаза коллеги закатились, и он рухнул на пол. «Ну ты, Ворон, орел! — гоготал дефективный, — Знай наших!» П-пью! — плюнул пистолет атлета-младшего. Татуированный отлетел назад, ударился спиной о разделявшую сберкассу стеклянную стену и упал на колени (из пальцев его вывалилась окровавленная бритва). П-пью! — плюнул пистолет Аннеты. На щеке дефективного прочертилась красная полоса от скользнувшей пули, глаза вора выкатились в выражении безмерного удивления. Хлоп! — один из плафонов висевшего на стене бра разлетелся вдребезги и посыпался вниз блестящей стеклянной мишурой. П-пью! П-пью! П-пью! Последняя пуля ударила татуированного в глаз, и он упал лицом вперед к ногам подошедшего вплотную атлета-младшего. П-пью! Бум-м-м!! — с раскатившимся по всей сберкассе грохотом, дефективный рухнул на спину и застыл, распахнув похожие на грабли корявые руки. На узкой полоске его лба одиноко зияло маленькое пулевое отверстие. «Ой …» — выдохнула Аннета и выронила пистолет — лицо ее было перекошено гримасой отвращения.
На несколько мгновений наступила полная тишина.
«Вот ведь идиот! — с досадой сказал атлет-младший, опускаясь на колени возле лежавшего навзничь коллеги. — За каким хреном он по сторонам-то стрелял?» («… десять, одиннадцать, двенадцать …» — Эрик попытался подсчитать, сколько пуль всадил милиционер в Рябова с татуированным и сколько патронов, соответственно, осталось в магазине его пистолета. Оба милиционера были вооружены стандартными пистолетами Макарова.) «Чего стоишь? — атлет со злобой повернулся к Аннете, — Посмотри, может он еще не до конца мертвый …» Медленно, запинающейся походкой Аннета подошла к неподвижному телу в синем мундире и опустилась на колени. (Насколько нелепо девица смотрелась в роли подружки татуированного, настолько же «на месте» она выглядела рядом с атлетом-младшим. По неуловимым деталям их поведения было видно, что они хорошо знали друг друга.) Эрик неслышно шагнул в сторону лежавшего на полу аннетиного пистолета. «Он не дышит. — хрипло произнесла девица, — Ничего не поделаешь.» Эрик сделал еще один шаг — под его ногой скрипнула половица. «Куда?» — резко обернулся атлет и наставил на него свой макаров (сначала милиционер прицелился Эрику в грудь — потом, будто спохватившись, в ногу). «Не валяйте дурака! — с тревогой сказала Аннета. — Вам ничего не угрожает.» У Эрика резко заколотилось сердце, однако отступать было некуда. Уже не скрываясь, он подошел к блестевшему вороненой рукояткой пистолету. «Ты чего, придурок, рехнулся? — в голосе атлета послышалось искреннее удивление, — Я ж тебя отстрелю сейчас, как зайца!» «У вас нет патронов!» — вежливо ответил Эрик, наклонился и поднял пистолет. Клик, клик, клик … атлет несколько раз нажал на курок, потом перевел неверящий взгляд на валявшееся неподалеку оружие павшего на боевом посту коллеги. «Руки вверх! — громко сказал Эрик с явственным ощущением играющего в войну переростка-школьника, — Ничего не трогать, пистолет бросить на пол, медленно встать и повернутся ко мне лицом.» — слова его прозвучали столь нелепо и по-детски, что он покраснел. Аннета стояла на коленях и наблюдала за происходившим с очень шедшим к ее черным глазам ошеломленным выражением.
