Право, не знаю. Если погибла "тень", где же сам Спартак? Неужели спрятался под чужой личиной, чтобы тихо и незаметно бежать? Не верится как-то. Если вождь уцелел, он наверняка бы продолжил борьбу, но никто и никогда после Брундизия не видел Спартака живым. Все — и восставшие, и римляне — были твердо убеждены, что вождь МЕРТВ.
Да, тогда у Брундизия вождь гладиаторов исчез навсегда. И тот, кто все же в чудеса верит, может представить себе нечто совсем иное…
…Кровь на лице. Феликс Помпеянец, не думая, не чувствуя боли, спешит протереть глаза ладонью, но там тоже кровь. Феликс морщится — надо спешить, надо успеть завершить успех — рубануть гладисом по шее ненавистного врага — сраженного ИМ врага, надо первым подбежать к пурпурному штандарту, под которым стоит Красс, пока не очнулись все остальные, не оттолкнули, не украли Победу, ЕГО, Феликса, Победу… Скорее, скорее!!!
Кровь вытерта. Помпеянец, не глядя, выхватывает гладис, шагает вперед… Замирает… Все еще не веря, вновь трет глаза окровавленной ладонью…
Что он увидел? Мы никогда не узнаем этого. Может, красная кровь, все еще текущая из трупа, внезапно затянулась блистающим серебром, дрогнули, открылись мертвые глаза, и взгляд Того, Кто был Спартаком, отшвырнул убийцу прочь? А может, все было проще. Там, где только что лежал сраженный гладиатор, не было НИЧЕГО, даже пятнышка крови — только растоптанная грязь со следами конских копыт?
Тот, Кто явился на погибель Риму в обличье гладиатора-фракийца, УШЕЛ, решив, что сделанное — уже сделано. Ушел на глазах пораженного Феликса и других убийц, которые даже не решились рассказать об этом. А даже если и рассказали, ТАКОЕ никто вслух повторить не решился. Посему и записали: "Изрублен в куски". Dixi — сказано.
Увы, нам никогда не раскрыть эту тайну. Разве что неведомый Эдисон изобретет наконец Машину Времени.
И последняя загадка. У Спартака, как мы помним, была семья. Плутарх пишет о жене, но ведь у них могли быть и дети. Какова их судьба? Уцелел ли кто-то в той кровавой мясорубке? Гадать не стану, просто расскажу об одной странной надписи. Ее нашли далеко от Италии, на берегах Черного моря, где когда-то существовало Боспорское царство. В самой надписи нет ничего особенного: плита белого мрамора, на ней список имен, вероятно, должностных лиц или членов какой-нибудь жреческой коллегии. Датируют надпись второй половиной II века от Р.Х., со времен Спартака прошло два столетия. В общем, обычная надпись, если бы не одно имя, третье в списке. Буквы сохранились плохо, его можно прочесть как "СпартОк" (помните, фракийская династия?), но можно и… "СпартАк".
Задумаемся.
Если на боспорском мраморе высечено действительно "Спартак", это ЕДИНСТВЕННОЕ упоминание знаменитого имени не в связи с вождем гладиаторов. Единственное! Совпадение? Едва ли, мы уже знаем, что такое имя не встречалось НИГДЕ. Так, может, неведомый нам Спартак с берегов Черного моря — прямой потомок "нашего" Спартака? Представим, что уцелевшие спартаковцы вывезли семью вождя подальше от Рима. Боспор — это край света, в те времена еще недоступный клыкам Римской Волчицы. Может, и сейчас на берегах Понта Эвксинского живут те, кто имеет право по давнему обычаю называть своего старшего сына именем знаменитого предка. Очень жаль, что мы, беспамятные потомки, так быстро забываем давнюю славу, и не найдется того, кто по праву может сказать:
Я СПАРТАК!
Вот и все, друзья! Наш путь, наша дорога в тысячу ли пройдена до последнего шага. Как не хочется прощаться! Да мы и не прощаемся всеконечно. Как и обещано, когда-нибудь я обязательно вернусь к моему Спартаку, чтобы рассказать его историю совсем по-другому, иначе. Тогда роман, который снился мне столько лет, наконец-то будет написан. Пока же я сделал, что мог, время подводить черту, а это иногда очень трудно, почти неподъемно. Порою легче написать целую книгу, чем несколько раз ударить по клавишам, набирая короткое слово —
КОНЕЦ
