— Андрей, Андрей, — кто-то просунул ему под мышки руки и попытался поднять. Бесполезная попытка: его, мужчину весом девяносто килограммов, вряд ли сможет поставить на ноги такая изящная девушка, как Полина. Хрупкая с виду, но с несгибаемым стержнем внутри — почему-то так ему подумалось, и эта была первая адекватная мысль после пережитого.
— Вставайте, Андрей! Пойдемте скорей! Геннадий кричит, что нашелся Никитка! Он в комнате у Геннадия! Боится, что вы будете сильно ругаться.
— Где?! — вскочил Андрей так быстро, что случайно толкнул Полину. Если бы он вовремя не подхватил девушку, она бы упала. — Простите, я не хотел…
— Ничего, ничего. Пообещайте только, что не будете ругать Никиту. Главное, он нашелся — живой и невредимый!
Сын и правда сидел на кровати живой и невредимый и, потупив взгляд, пробормотал извинения за то, что напугал папочку. Видимо, Геннадий уже успел рассказать мальчику, как он всполошил всех.
— Где ты был?! — кинулся к сыну Андрей. За его спиной раздалось восклицание Полины, которая желала напомнить ему об обещании не ругать Никиту.
— Я немножко играл, а потом немножко потерялся, — еле слышно пробубнил мальчик, опустив взгляд на свои обутые в сандалии ноги. Андрей протянул к нему руки, прижал к себе так крепко, как, наверное, никогда в жизни не обнимал его. Не нужно никаких объяснений. Сын вот, с ним, в его объятиях. Геннадий сказал, что вышел в коридор и увидел там растерянного мальчика, который спросил, где папа.
— Ты не сердишься? — прошептал Никитка, смиренно терпя его медвежьи объятия. Андрей не смог ответить, лишь покачал головой. Краем глаза он заметил, что Полина вдруг закрыла лицо ладонями и присела прямо на пол, с ней рядом опустилась подруга и успокаивающе тронула за плечо.
Со стержнем, но не лишенная обычных женских эмоций.
Никита тем временем, решив, что хватит с него телячьих, вернее, медвежьих «нежностей», высвободился из объятий отца и вдруг сказал:
— Меня напугал Мака, а эта девочка сказала, чтоб я не боялся.
— Никита, Мака не может напугать тебя, потому что его тут нет! — машинально сказал Андрей. Никита спрыгнул с кровати и упрямо топнул ногой:
— Нет, есть! Ты спал, а он пришел! Такой большой! Вот такой!
Он привстал на цыпочки и вытянул над собой одну руку, показывая рост Маки.
— Живой! Я боялся. Потому что было темно. А у него глаза светятся! А потом пришла та девочка и сказала…
— Какая девочка? — нахмурился Андрей.
— Она сказала, что ее зовут Таня.
— Нет никаких тут девочек, Никита! — резкость в голосе Андрея оказалась такой неожиданной, что Полина отняла руки от заплаканного лица и уставилась на него.
— Есть! — топнул ногой мальчик. — Есть!
— Скажи, ты так говоришь, чтобы меня рассердить? Знаешь ведь, что фантазировать нехорошо.
Полина ровным счетом не понимала, отчего вдруг изменился тон Андрея и почему диалог принял такой характер. И уж совершенно не была согласна с тем, что фантазировать — нехорошо. Все дети фантазируют, придумывают себе вымышленных друзей. И если фантазировать плохо, то, значит, автоматически под это обвинение попадают все люди искусства?
— Никита, а как выглядела эта девочка? — вмешалась она. Мальчик повернулся к ней, его глаза вспыхнули радостным светом, и он доверчиво ответил:
— У нее длинное платье! И волосы белые.
— Светлые?
— Нет. Белые.
Андрей метнул на Полину сердитый взгляд, отчего-то не одобряя этот диалог, но промолчал.
— Хорошо, белые. А какая она была? Как ты? Настоящая девочка?
Полине не раз попадалась информация, что маленькие дети могут видеть то, что не видят взрослые. Так, может быть, откровения мальчика — шанс узнать, что здесь происходит?
— Она — девочка, — авторитетно заявил, немного подумав, ребенок. Может, просто не понял вопроса Полины, может, просто не знал, как ответить. А может, его новая подруга действительно была просто ребенком.
— Она сказала, что ей скучно, и позвала играть. Мне тоже было скучно.
— Никита, я же тебя просил не выходить из номера!
— Я ненадолго, папочка, — посмотрел невинными глазами на рассерженного, забывшего о своем обещании отца Никита. — Таня сказала, что живет рядом.
— Где?! — в один голос воскликнули Полина, Андрей и даже Геннадий, который во время этого разговора сидел на кровати, прислонившись одним боком к ее деревянной спинке. Похоже, он и сейчас чувствовал себя неважно.
— Тут! В этом доме. В одной комнате. Мы спустились по лестнице, и Таня показала мне свои игрушки. А еще сказала, что Маке нравится меня пугать, но я не должен бояться. Я сказал, что постараюсь.
— Никита, ты можешь показать, где находится эта комната? — попросила в волнении Полина и перевела взгляд на отца мальчика. — Андрей, позволите?
— Вообще-то я собирался забрать Никиту. Уже очень поздно, давно за полночь. А мы собирались отправиться в дорогу, если помните. Не мешало бы собраться и…
— Это не займет много времени! — умоляющим голосом попросила Полина. И после того как Андрей, поколебавшись, кивнул, протянула мальчику ладонь.
— Идем, Никита!
Прежде чем отправиться за подругой и мальчиком, Настя подошла к Геннадию и спросила, хорошо ли тот себя чувствует.
— Небольшая слабость, — вымученно улыбнулся парень. — Пожалуй, я немного отдохну. Вы мне скажите, когда будете выходить. Мне нечего собирать. Только переоденусь, пожалуй. Черт, придется опять в костюм. Другой одежды нет.
— Я отдам тебе свои джинсы и свитер. У меня есть запасные, — великодушно предложил Андрей. За то, что этот человек, получается, нашел его ребенка, он готов был ему отдать не только свою одежду, но и более ценные вещи. — Я, правда, несколько крупней, но это ничего. Лучше уж пусть одежда будет большего размера, чем маленькой.
— Спасибо, — улыбнулся Геннадий. — Буду очень благодарен.
— Это я тебе благодарен, — сказал Андрей и первым покинул комнату.
Он думал, что сын не найдет дорогу, и даже не знал, чего желал больше — того, чтобы Никита доказал, что неведомая девочка существует, или, наоборот, чтобы все оказалось вымыслом сына. Пожалуй, последнего он не столько желал, сколько, напротив, боялся. А Никита уверенно вел за руку Полину по коридору, затем подвел к самой дальней лестнице в противоположном конце коридора, поманил всех за собой и, спустившись на пролет, открыл дверь, за которой, как уже знал Андрей, находился инвентарь уборщицы. Но не успел мужчина высказать свое скептическое замечание, как сын раздвинул синие технические халаты, висевшие на вешалке, и явил их удивленным взглядам еще одну дверь.
— Я здесь был. Дважды, — сказала пораженный Андрей. — В первый раз в наше первое утро, когда мы с Никитой заблудились. И во второй — сегодня, когда искал его. Но не заметил второй двери.
