Надворный советник внимательнейшим образом
осмотрел барабан и переключил внимание на председателя, благообразного бритого
господина в кителе с белым стоячим воротником. Председатель явно скучал и разок
даже зевнул, деликатно прикрыв рот ладошкой.
Зачем-то потрогав пальцем в белой перчатке
табличку с объявлением «Господа, приобретающие розовый билет, пропускаются вне
порядка очереди», Эраст Петрович спросил:
– Мадемуазель, нельзя ли мне один
розовый?
– О да, конечно, ви настоящий
кристианин. – Барышня одарила жертвователя лучистой улыбкой, поправила
выбившийся из-под платка золотистый локон и приняла от Фандорина радужную
пятидесятирублевую купюру.
Анисий, затаив дыхание, смотрел, как шеф
небрежно, двумя пальцами, тянет из барабана первый попавшийся розовый билет и
разворачивает его.
– Неужели пусто? – расстроилась
барышня. – Ах, я была так уверена, что ви обязательно выиграйт! В прошлый
раз господин, кто взял розовый билет, получил настоящий палаццо в Венеции! С
собственным причал для гондол и подъездом для карет! Может быть, сударь,
попробуете еще раз?
– Даже с подъездом, надо же, –
поцокал языком Фандорин, разглядывая картинку на билете: крылатый ангел
молитвенно сложил руки, накрытые тряпкой, очевидно, долженствовавшей изображать
плащаницу.
Эраст Петрович обернулся к публике,
почтительно приподнял цилиндр и громким, решительным голосом объявил:
– Дамы и господа, я – Эраст Петрович
Фандорин, чиновник особых поручений при его сиятельстве генерал-губернаторе.
Эта лотерея объявляется арестованной по подозрению в мошенничестве. Городовой,
немедленно очистить помещение и более никого сюда не впускать!
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие! –
гаркнул рыжеусый полицейский, и не подумав усомниться в полномочиях
решительного господина.
Городовой оказался малым расторопным.
Растопырил руки, будто сгонял гусей, и весьма споро выпроводил взволнованно
галдящих клиентов за дверь. Только что рокотал: «Пожалуйте, пожалуйте, сами
изволите видеть, какая оказия», – и вот уже помещение очистилось, а сам
служитель порядка вытянулся в струнку при входе, готовый к исполнению
следующего приказа.
Надворный советник удовлетворенно кивнул и
обернулся к Анисию, который от неожиданного поворота событий так и застыл с
отвисшей челюстью.
Пожилой господин – пастор или патер, кто его
разберет – тоже был как бы не в себе: приподнялся над конторкой, да и обмер,
хлопая выпученными глазами.
Зато скромная барышня повела себя совершенно
удивительным образом.
Она внезапно подмигнула Анисию синим глазом
из-под пенсне, легко пробежала через комнату и с возгласом «оп-ля!» вскочила на
широкий подоконник. Щелкнула шпингалетом, толкнула раму, и с улицы пахнуло
свежестью и морозцем.
– Держи ее! – отчаянным голосом
крикнул Эраст Петрович.
Анисий рванулся с места вслед за шустрой
девицей. Протянул руку ухватить за подол, но пальцы лишь скользнули по упругому
шелку. Барышня прыгнула в окно, и Тюльпанов, упав животом на подоконник,
увидел, как грациозно раздуваются в свободном падении ее юбки.
Бельэтаж был высокий, но отчаянная прыгунья
приземлилась в снег с кошачьей ловкостью, даже не упала. Обернулась, помахала
Анисию рукой и, высоко подобрав подол (под ним обнаружились точеные ножки в
ботиках и черных чулках), помчалась по тротуару. Мгновение – и, выскользнув из
освещенного фонарем круга, беглянка растворилась в быстро сгущающихся сумерках.
– Ой, мамочки, – Анисий, крестясь,
вскарабкался на подоконник. Он совершенно определенно знал, что сейчас
разобьется и хорошо еще, если только ногу сломает, а то ведь можно и
позвоночник. Хороши они тогда будут с Сонькой. Параличный братец и
идиотка-сестричка, славная парочка.
Он зажмурился, готовясь прыгать, но крепкая
рука шефа ухватила его за фалду.
– Пусть ее, – сказал Фандорин, глядя
вслед резвой барышне с веселым недоумением. – Г-главный субъект у нас.
Надворный советник неспешно подошел к
председателю лотереи. Тот вскинул руки, будто сдавался в плен, и, не дожидаясь
расспросов, зачастил:
– Ваше… ваше высоко… Я что, за малое
вознаграждение… И знать их не знаю, делаю, что велят… Вон тот господин, у него
спросите… Который городовым представляется.
Эраст Петрович и Тюльпанов обернулись по
направлению дрожащего пальца, однако никакого городового не увидели. Только на
крючке, чуть покачиваясь, висела форменная шапка.
Шеф ринулся к двери, Анисий за ним. Увидели на
лестнице густую взбудораженную толпу – попробуй-ка протиснись.
Скривившись, Фандорин постучал себя костяшками
пальцев по лбу и захлопнул дверь.
Анисий же тем временем рассматривал смушковую
шапку, зачем-то оставленную фальшивым полицейским. Шапка была как шапка, только
с внутренней стороны к подкладке была прицеплена игральная карта: кокетливо
улыбающийся паж в шляпе с пером и обозначение пиковой масти.
– Но как? Откуда? – пролепетал
Анисий, потрясенно глядя на разъяренного Фандорина. – Как вы догадались?
Шеф, вы – самый настоящий гений!
– Я не гений, а остолоп! – сердито
огрызнулся Эраст Петрович. – Попался, как в три наперстка! К-клюнул на
куклу, а главаря упустил. Ловок, мерзавец, ох ловок… Вы спросили, как я
догадался? Тут нечего и догадываться. Я ведь говорил вам, что ни в какие игры,
тем более основанные на везении, никогда не п-проигрываю. Когда билет оказался
пустой, я сразу понял: это афера. – И, немного помедлив, добавил. – К
тому же, где это видано, чтобы в венецианском палаццо был к-каретный подъезд? В
Венеции и карет-то нет, одни лодки…
Анисий хотел спросить, откуда шеф понял, что
тут замешан именно «Пиковый валет», но не успел – надворный советник в сердцах
вскричал:
– Что вы все разглядывате эту чертову
шапку? Что в ней такого интересного?!
Долг платежом красен
Чего он терпеть не мог – так этой загадок и
необъяснимостей. У каждого события, даже у выскочившего на носу прыщика, есть
своя предыстория и причина. Просто так, ни с того ни с сего, на белом свете
ничего не происходит.
А тут вдруг – силь ву пле – отлично
разработанная, красивая, да что там скромничать, гениальная операция лопнула,
да еще безо всяких видимых резонов!
