– Таким состав шайки мне представлялся
еще вчера. Однако анализируя рассказ своего ассистента о вчерашнем …
п-происшествии, я переменил свое мнение. И все благодаря господину Тюльпанову,
оказавшему следствию поистине неоценимую помощь.
Этому заявлению Анисий очень удивился, а
Ведищев, вредный старик, ядовито вставил:
– Как же, он у нас помощник известный. Ты
расскажи, Анисий, как чемоданы подтаскивал и «валета» под локоток в карету
подсаживал, чтоб не дай бог не оступился.
Провалиться бы под землю и навсегда там
остаться, вот о чем подумалось в эту минуту мучительно покрасневшему
Тюльпанову.
– Фрол Григорьевич, – вступился за
Анисия шеф. – Ваше злорадство неуместно. Мы все здесь, каждый по-своему,
оставлены в дураках… Прошу п-прощения, ваше высокопревосходительство. –
Снова заклевавший носом губернатор на извинение никак не откликнулся, и
Фандорин продолжил. – Так что давайте будем друг к другу снисходительней.
У нас на редкость сильный и дерзкий противник.
– Не противник, а противники. Цельная
банда, – поправил Ведищев.
– Вот в этом рассказ Тюльпанова и
заставил меня усомниться. – Шеф сунул руку в карман, но немедленно
выдернул ее, будто обжегшись.
Хотел четки достать, догадался Анисий, а
четок-то и нет.
– Мой п-помощник запомнил и подробно
описал мне карету «графа», упомянув, в частности, о вензеле ЗГ на дверце. Это
знак компании «Зиновий Годер», предоставляющей в наем кареты, сани и фиакры как
с кучерами, так и без оных. Нынче утром я наведался в контору компании и без
труда отыскал тот самый экипаж: царапина на левой д-дверце, сиденья малиновой
кожи, на правом заднем колесе новый обод. Каково же было мое удивление, когда
выяснилось, что вчерашний «важный господин» в мундире и при ленте брал карету с
кучером!
– Ну и что с того? – спросил
Ведищев.
– Как что! Стало быть, кучер был не
сообщником, не членом шайки «валетов», а совершенно посторонним лицом! Я нашел
этого кучера. Проку от разговора, правда, вышло немного: описание внешности
«графа» у нас было и без него, а б-больше ничего полезного он сообщить не смог.
Вещи были доставлены на Николаевский вокзал и помещены в камеру хранения, после
чего кучер был отпущен.
– А что камера хранения? – спросил
очнувшийся князь.
– Ничего. Час спустя приехал извозчик,
забрал все по квитанции и отбыл в неизвестном направлении.
– Ну вот, а вы говорите от Анисия
помощь, – махнул рукой Фрол Григорьевич. – Пшик получился.
– Отнюдь. – Эраст Петрович снова
сунулся было за четками и досадливо поморщился. – Что же это получается?
Вчерашний «граф» приехал один, без сообщников, хотя их у него целая шайка, и
все незаурядные лицедеи. Уж с простой ролью к-кучера как-нибудь справились бы.
Однако «граф» идет на усложнение плана, привлекая постороннего человека. Это раз.
«Шпейера» Владимиру Андреевичу отрекомендовал «герцог», однако не лично, а
письмом. То есть вместе «герцог» и его протеже не показывались. А,
спрашивается, п-почему? Разве не проще было бы, если б один член шайки
представил другого лично? Это два. Теперь объясните-ка мне, господа, почему
англичанин был у «нотариуса» без «Шпейера»? Ведь естественнее было бы совершить
сделку в присутствии обеих сторон. Это три. Идем дальше. В истории с лотереей
«Пиковый валет» использовал подсадного председателя, который опять-таки членом
шайки не является. Это просто жалкий пьянчужка, ни во что не посвященный и
нанятый за малую мзду. Это ч-четыре. Таким образом, в каждом из этих эпизодов
перед нами все время предстает только один член шайки: то это «герцог», то
«инвалид», то «нотариус», то «городовой», то «граф». Отсюда я прихожу к выводу,
что шайка «пиковых валетов» – это один субъект. Из постоянных помощников у
него, вероятно, только выпрыгнувшая в окно девица.
– Никак невозможно, – пророкотал
генерал-губернатор, который дремал как-то странно – ничего важного не
упуская. – Я не видел «нотариуса», «городового» и «графа», однако же
«герцог» и «Шпейер» никак не могут быть одним человеком. Судите сами, Эраст
Петрович. Мой самозваный внучек был бледен, тщедушен, тонкоголос, узкогруд и
сутул, с жидкими черными волосами и приметным носом уточкой. Саксен-Лимбургский
же молодец молодцом: широк в плечах, с военной выправкой, с поставленным
командирским голосом. Орлиный нос, густые песочные бакенбарды, заливистый смех.
Ничего общего со «Шпейером»!
– А к-какого он был роста?
– На полголовы пониже меня. Стало быть,
среднего.
– И «нотариус», по описанию д-долговязого
лорда Питсбрука, был ему «чуть выше плеча», то есть опять-таки среднего роста.
И «городовой». А как насчет «графа», Тюльпанов?
Анисия от смелой фандоринской гипотезы аж в
жар бросило. Он вскочил на ноги и воскликнул:
– Так пожалуй что тоже среднего, Эраст
Петрович! Он был немножко повыше моего, вершка на полтора.
– Рост – это единственное во внешности,
что т-трудно изменить, – продолжил надворный советник. – Разве что
при помощи высоких каблуков, но это слишком приметно. Правда, в Японии мне
встретился один тип из тайной секты профессиональных убийц, который специально
ампутировал себе ноги, чтобы п-произвольно менять рост. Бегал на деревянных
ногах лучше, чем на настоящих. У него было три набора протезов – для высокого,
среднего и малого роста. Однако подобная самоотверженность в профессии возможна
только в Японии. Что же до нашего Пикового валета, то я, пожалуй, теперь могу описать
вам его внешность и дать примерный п-психологический портрет. Внешность,
впрочем, значения не имеет, поскольку сей субъект ее с легкостью меняет. Это
человек без лица, он все время в той или иной маске. Но все же п-попробую его
изобразить.
Фандорин встал и прошелся по кабинету, сложив
руки за спиной.
