Книга Останкино. Зона проклятых, страница 27. Автор книги Артемий Ульянов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Останкино. Зона проклятых»

Cтраница 27

Так и случилось. Лишь услышав о том, что в Москве необъяснимо пропадают люди, сердце позвало его в путь, призрев сомнения, сборы и тщательные приготовления. Отцу Алексию оставалось лишь получить благословление настоятеля. Он не думал о том, что станет делать, когда окажется рядом с людским горем, полагаясь на Промысел Божий. Монах знал, что должен быть там. И тогда Господь вложит в его руку меч. А пока в его руке был прочный посох, а за плечами котомка, хоть и небольшая, но способная вместить то мирское, что было ему необходимо. Монашеская ряса, ладно сидевшая на богатырской фигуре, защищала его лучше самой прочной кольчуги.

Дойдя до Калуги, он остановился у скособоченной торговой палатки, чтобы купить воды. Рядом с ней толклись трое пьяных парней лет по двадцати с небольшим. Сразу было и не понять, что пьянило их больше — водка или собственная злоба. В очереди перед отцом Алексием стояла ладная девчушка, круглолицая и синеглазая, с тугой светлой косой, она походила на героиню русских сказок, разве что одета была не в сарафан.

Когда очередь подвинулась и она стала ближе к пьяной троице, самый крепкий из них вскинул голову, уставившись на нее мутным рыбьим взглядом. Чуть пошатнувшись, он вдруг сделал широкий твердый шаг, в один миг оказавшись вплотную к девчонке.

— Пойдем, дура! Будешь приятное мужчине делать! — рявкнул он, пытаясь схватить ее за косу.

В следующую секунду окрестности Калуги наполнились истошным воплем. Его издал пьяный здоровяк, вмиг очутившийся на земле. Руками он схватился за лицо, по которому обильно текла кровь, сочась сквозь пальцы. Удар посохом, который нанес ему отец Алексий, был настолько сильным, что подарил несостоявшемуся кавалеру такой букет лицевых травм, какой можно было заработать в жестокой драке. Побледневшая девчушка пролепетала еле слышное «спасибо», глядя на отца Алексия с не меньшим страхом, чем на пьяных амбалов. Двое друзей воющего парня, которые еще были целы, смотрели на монаха трезвеющими глазами. Попытались поднять товарища, но, завидев подъезжающую патрульную машину, разом исчезли, словно цирковые иллюзионисты.

Дряхлые ментовские «Жигули» тормознули у палатки, истерично взвизгнув. Из них выскочил маленький крепкий страж порядка в лихо заломленной на затылок фуражке. «Неужели заберет?» — подумал отец Алексий, сам не веря в свое предположение. А тот, взглянув на валяющегося в пыли человека, сразу узнал его.

— Мазуркин, мразь ты грязная, — сказал он добродушно, растягивая слова. — Когда ж ты, говно такое, сдохнешь, а?

Брезгливо наклонясь над ним, он смачно, с оттяжкой, пнул Мазуркина под дых. Тот скрючился, сипя и задыхаясь. Строго посмотрев на монаха, мент сказал ему снизу вверх:

— В следующий раз — бейте сильнее, батюшка. Богоугодное дело, точно вам говорю.

И проворно удалился в дымящих дряхлых «Жигулях».

Воды отец Алексий так и не купил. Кровь, крик, боль и страх Мазуркина заставили монаха позабыть, зачем оказался у палатки. Он вспомнил кровь, крик, боль и страх, что сам сеял долгие годы от Балкан до Северного Кавказа. Лишь только покинул он пределы обители, как насилие вновь вернулось в его жизнь, широко ступая из прошлых лет, страшных и незабываемых.

По-дружески похлопав его по плечу, оно заглянуло ему в лицо, не то скалясь, не то улыбаясь. И, подмигнув, заговорило. «Соскучился, божий человек? Помнишь еще, как со мной хорошо? Спокойно, безопасно. А главное, все понятно и однозначно. Подонок на пути смердит? А вот уже и нет подонка. Эх, как славно мы с тобой нашу правду вершили… Как людей невинных защищали! Как справедливостью упивались! А помнишь семью, которую ты в Митровице спас? Не словом Божьим, а убийством. Ты, Лешка, убийца. Что в рясе убийца, что без рясы. Без нее, правда, куда лучше. Да и убийца в рясе… Как-то даже кощунственно. Ну, да ничего… Руки помнят, а блажь слетит. Ты в Москву собрался? Пешком? Слетит еще на подходе к Звенигороду. Там и поболтаем. А морду ты парню лихо разбил. Это ж надо! Восьми зубов нет, губы порваны, сложный перелом носа, трещина в скуле, трещина в глазнице, да еще и сотрясение мозга… И все это — с одного удара! Ладно… Береги рясу, праведник».

До того момента, как отец Алексий услышал монолог насилия, что говорило с ним сиплым голосом, он считал, что «дьявольское искушение» — выражение образное. Впервые он слышал рогатого. Бухнувшись на колени в ближайшем полеске, странник принялся читать Псалтырь.

«Да… Это будет не так легко, как казалось», — признался он себе, закончив молитву.

И широко перекрестясь, двинулся дальше.

ПОВЕСТВОВАНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ

Капитан Троекуров осторожно, словно вор, вставил ключ в замочную скважину массивной железной двери и аккуратно, стараясь не издать ни одного лишнего звука, трижды повернул его. Плавно открыв дверь, он проскользнул внутрь и стал беззвучно снимать ботинки. Его наручные часы утверждали, что час ночи уже миновал. Замерев, Валерка громко, во весь голос чертыхнулся и включил свет.

— Это ж надо так заработаться, — пробубнил он, ухмыльнувшись.

Пустая квартира, лишенная любви, переживаний, манящих запахов с кухни, семейных упреков, раскиданных игрушек и шумной детской непосредственности, ощетинилась недружелюбной тишиной, обещая непривычное гнетущее одиночество. Ни водка, ни крикливый пошлый телевизор с ним не справятся.

Семью он отвез на Шаболовку, к родителям жены. Тоскуя по ним, Валерка все же был искренне рад, что в Останкине их нет. Необъяснимая чертовщина, творившаяся в районе, теперь стала крайне опасной, необъяснимой чертовщиной. Дать происходящему рациональное объяснение никто не мог.

Валерка окончательно понял это, побывав в Экстренном штабе. Сгусток растерянности и бессилия, висевший над множеством людей из силовых органов, был таким плотным, что его можно было потрогать руками. Загадочные консультанты из ФСБ, которые долго расспрашивали его о поведении родственников пропавших, тоже не походили на людей, у которых есть догадки. Хотя бы призрачные.

— Так… Сейчас федералы протестируют свидетеля на вменяемость. Моего, кстати, свидетеля, — еле слышно беседовал он с собой, откинувшись в своем любимом кресле после того, как принял заслуженные сто пятьдесят и откусил от ломтика ветчины. — Параллельно будут отрабатывать его версию про магазин. Если поймут, что он вменяемый и не врет… Ну… тогда… если учесть еще два свидетельства про магазины… тогда это первая зацепка. Необъяснимая, правда. Но все лучше, чем никаких.

Включив телевизор, он нарвался на ночное ток-шоу. Гости студии увлеченно и взахлеб спорили о том, существует ли банда гипнотизеров и экстрасенсов, терроризирующих мирных граждан.

— Не существует, — равнодушно подсказал им Троекуров. — Они все давно под колпаком. Может, затаившийся сверхэкстрасенс? Этакий злой гений.

Валерка презрительно хмыкнул, пытаясь представить себе этого мага. «Все будет понятно в ближайшие дни. Если это продолжится, то будут новые показания, новые детали, новый анализ. Странно, но чтобы прекратить исчезновения, люди должны исчезать и дальше», — думал он перед тем, как неожиданно заснул в кресле под аккомпанемент телевизора. Не раздеваясь, держа в руках вилку с наколотым на нее куском ветчины.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация