И тогда неуловимо меняются, как любой из нас, смотрящий сквозь могилу родного человека на собственную смерть. Каждое мгновение нашей встречи становится мрачным предсказанием их неминуемого конца. В этот момент неизбежная кончина встает перед ними во весь рост, такая банальная и повседневная, в компании с уставшим санитаром в хирургической пижаме и нудным зудом неоновой лампы. Быть может, думают, с чем подошел к последней черте родной им человек. И с чем подойдут к ней они.
Так или иначе… примеривая на себя завтрашние похороны, сидящие напротив меня становятся трудными собеседниками. Сердечные капли, валидол и нашатырь всегда у меня под рукой, хотя каждый раз очень надеюсь, что лекарства не пригодятся.
Но несмотря ни на что, мне необходимо выяснить у родственников самые разные подробности. Время, на которое назначено погребение, будет ли отпевание в церкви, брить покойника или нет, нужен ли грим… А потому сразу стараюсь взять ситуацию в свои руки. Только поздоровавшись, начинаю задавать все эти вопросы, такие неуместные перед лицом их горя. Отвечая, они нередко путаются или не могут вспомнить что-нибудь важное. А когда разговор касается платных услуг (вроде бальзамировки и устранения посмертных дефектов лица), часто просто говорят «сделайте все, как надо», не найдя сил услышать подробности.
Но иногда бывает по-другому. Когда порог кабинета с табличкой «прием вещей» переступают пожилые дамы, похоронившие с десяток-другой друзей и близких, знающие все нюансы скорбной процедуры и привыкшие к ней. Эти держатся уверенно, задают много вопросов, частенько отвечая себе еще до того, как я успею что-нибудь сказать. Для них очередные похороны становятся важным ярким событием их стариковской жизни, печальным, но не трагическим. Они изо всех сил стараются, чтобы все прошло идеально, видя в этом свой долг перед ушедшим. Порой кажется, что такие заказчики смогли бы и сами справиться со всеми нашими обязанностями. Когда я вижу их, то испытываю немалое облегчение и готов сколько угодно обсуждать закрывание рта и всякие другие ритуальные тонкости. Только бы не видеть в глазах родных бессмысленных вопросов, на которые у меня нет ответов…
Но с родственниками Маркиной все было не так. Без чего-то пять, когда визгливый дверной звонок сообщил об их визите, я взял изгрызанную дешевую шариковую ручку и бланк заказа ритуальных услуг и двинулся к залу ожидания. Открыв дверь, немного оторопел.
На пороге стояли пятеро крупных парней, лет около тридцати. Одетые в однотипные темные спортивные костюмы и кепки, с массивными золотыми цепями на коротких коренастых шеях, они были похожи между собой, как дети одних родителей. При этом сильно напоминали бойцовских псов – хищной невозмутимостью лиц и надменным холодным взглядом. В руках у них были модные пухлые борсетки, а у одного еще и ключи от машины. Сбитые костяшки пальцев, отметины шрамов на массивных бритых черепах. Было очевидно, что визитеры принадлежат к людям той профессии, за успехи в которой можно надолго оказаться взаперти.
– Ты санитар? – с хрипловатой угрозой в голосе спросил один из них, сделав шаг вперед.
– Да, – ответил я, кожей чувствуя опасность.
– Старшего позови, – пренебрежительно процедил бандит.
«Вот гад Бумажкин, нашел когда в «Ритуал» свалить», – думал я, стараясь сообразить, как помягче объяснить браткам, что на данный момент я и есть старший.
– Старший болеет, я за него, – ответил как можно спокойнее.
– Чё-то не тянешь ты на старшего, – сказал гость, брезгливо осмотрев меня.
– Заболел он. Сегодня я вещи принимаю… – опять повторил я, стараясь не смотреть заказчику в глаза.
– Ладно, верю, – нехотя согласился он, недовольно хмыкнув.
– Как фамилия вашего ро… – начал было я.
– Маркина, Анастасия Васильевна, – прервал меня браток, раскатисто хрустнув пальцами. – Она бабка одного кента, близкого нашего, – добавил он.
– Заказчиком вы будете? – поинтересовался я, от волнения дав петуха. Совсем недавно моего соседа с седьмого этажа Митьку, качка и любителя спортивной одежды, поставили на колени в палисаднике рядом с домом, случайно приняв за бойца конкурирующей бригады. И уже уперли ствол в лоб, да поняли, что обознались. Одним словом, Митька спасся чудом. Я понимал – пойди что не так, нечто подобное вполне может произойти и со мной…
– Ну, я типа.
– Тогда прошу сюда, – указал я на дверь.
– Леньчик, давай пакет из тачки, – буркнул он через плечо, заходя в кабинет. Вместе с ним вошли и трое его дружков.
– Располагайтесь, пожалуйста, – кивнул я на банкетку, сев за стол и положив перед собой бланк заказа. Тот, кто говорил, вдруг уселся на край стола и подался вперед. Теперь главный бандит нависал надо мною, подчеркивая свое превосходство. Через ткань спортивного костюма стали отчетливо выпирать огнестрельные очертания предмета, затаившегося чуть выше ребер. Я инстинктивно немного отклонился назад. Лицо вдруг залил нервный румянец, заставив пылать уши.
– Ты, пацан, слушай и впитывай. Базар у меня к тебе простой. Бабку надо сделать в лучшем виде, чтоб круче Ленина в Мавзолее. Заберем завтра, в три часа. Въехал?
– Да, конечно. Мне для этого надо… – начал я, но договорить не успел.
– Ты, слышь… не грузи, малой. Я чё, не внятно объяснил, а? – положил он тяжелую руку мне на плечо.
– Нет, понятно все. Сделаем, конечно… в лучшем виде.
– Почем работа?
– Ну, это смотря что вы закажете по прейскуранту…
– Я те че, доктор? Похож, что ли, на доктора?
– Но мне надо принять заказ…
– Слышь, я тебя спросил! Че, похож? – повторил он, сипло понизив голос.
– Нет, не похож… на доктора, – промямлил я, нервно сглотнув посреди фразы.
– Вот и ништяк. А не похож потому, что не доктор. И с какого хрена я знаю, что там надо?
– Хорошо, сделаем, – поспешно согласился я, на всякий случай спрятав бланк заказа в карман.
В кабинет вошел Леньчик с пакетом в руках.
– Соображаешь… И почем работа? – поинтересовался браток. И уточнил: – В зеленых.
– Работа… – замялся я, пытаясь суммировать цифры прейскуранта в непослушной перепуганной голове. – В рублях это будет… В долларах триста где-то выйдет, – наконец-то ответил я.
Запустив руку в карман спортивных штанов, он вынул толстую пачку американских денег, ловко лишив ее нескольких купюр.
– Вот, держи. Здесь семь сотен. И чтоб все сделали, как для себя, усек? Без очереди там… и чтоб бабка как живая была.
Я молча кивнул.
– Завтра сюда серьезные люди подтянутся. Меня вот мамка добрым воспитала. Но у нас не все такие… Облажаетесь – рядом с бабой Настей положат, понял? – наклонился он надо мной, жестко хлопнув по плечу.
– Ага, – снова кивнул я, принимая из рук Леньчика пакет.
