– Пал Никитич преставился! Такой крепенький был, а? Сталь! А преставился!
Борода горестно покрутил головой и высморкался.
– Чего – он так из больницы и не вышел?
– Нет, там и помер. Почти что в одночасье… Некроложек набросай, а? Как ты умеешь, душевно…
Ты ведь с ним общался. Я сейчас биографическую справочку занесу. Напишешь?
– Да это-то как раз не проблема, – задумчиво протянул Андрей, направляясь к себе.
Борода не озадачился его последним замечанием, горестно вздыхая, принялся за свои дела. Андрей направился к своему столу, встретился глазами с Валей, которая что-то набивала. Она тоже была расстроена.
«Проблема в другом… Неужели это… от того чудища? Водяного скакуна? Три раза встретишь – и с катушек. Да нет… Ерунда, чушь собачья. Но он-то в это верил! Самовнушение? Ведь и лет-то чекисту было немало».
– Ты в порядке? – неожиданно спросила Валя, и Андрей вздрогнул.
– Да, а что?
– Да ты какой-то… Бормочешь что-то…
– Я работаю, Валя! – едва разжимая сведенные от злости челюсти, сказал Андрей. – И… можно тебя попросить?
– Да?
– Немного менее пристально за мной следить. Раздражает.
Андрей чувствовал, что сейчас заведется не на шутку. Губы у Вали дрогнули.
– Извините, пожалуйста, господин ведущий автор.
– Ради бога, госпожа ответственный секретарь.
Кажется, они повздорили в первый раз. А чего она его сканирует? Так дыр-дыр, туда-сюда! Он не маленький.
В комнату впал Борода с несколькими листочками в руке.
– Вот, Андрюша, этапы славного пути усопшего. С нарочным доставили. Извини, что в таком виде. У них там документы в факс не идут – хилые. И по соображениям безопасности.
Это была бледненькая ксерокопия автобиографии Пал Никитича.
– Разберешь?
– Да не волнуйтесь вы так. Все сейчас будет сделано.
«Ох, вот что надо уточнить – история-то не для печати!»
– А причину смерти указывать надо? И какую?
«Во исполнение старинного народного поверья?…»
Борода грустно покачал всклокоченной головой:
– Напиши: после непродолжительной, тяжелой болезни. О господи…
– Не переживайте, Михал Юрич, миленький, – вступила Валя. – Он хорошую жизнь прожил, длинную, полезную, не серую. Всем бы такую.
– Главное – честную! – воздел палец Борода и уковылял к себе.
Привычно бегая пальцами по клавишам, Андрей набросал прочувствованный, богатый лирическими отступлениями текст о славном жизненном пути Пал Никитича, подчеркнул, что полковник до последнего дня сохранял активную жизненную позицию, и отнес дискету главному.
– Ты, сынок, не обессудь, но я сам от себя кой-чего добавлю. Я ж подольше тебя его знал.
– Я не в претензии.
– Ты не сходишь в магазин? Веночек заказать от редакции, а? – глянул на него Борода поверх очков. – Это тут недалечко.
– Ох, ну я не знаю, – буквально застонал Андрей.
– Я схожу, – кротким голоском сказала Валя, появившаяся в дверях.
– Да, Валь, сходи, – обернулся к ней Андрей. – Я лучше за телефоном пригляжу или еще чего.
«Вроде не сердится… Во не свезло мне по-крупному! – стал размышлять Андрей, вернувшись за компьютер. – Аннушка не звонит, Никитич перекинулся, Терпсихоров не может с волосьями этими бурыми разобраться и материала для следующей статьи не шлет… Да, а где мой друг и подельщик Серега Павлючок? Какие нивы окучивает? Может, хоть он меня развлечет своей неизменной веселостью и изобретательностью, пусть не всегда отвечающей букве закона?»
Решив, что позвонит Павлючку вечером, Андрей слегка успокоился, вернее, перешел из раздраженно-нервозного состояния в печально-подавленное. Погода, что ли, меняется? Куража для изготовления обличительного материала про «монашку» не было. Андрей закрыл файл, так ничего к нему и не добавив.
«Матушке разве позвонить? Насчет катавасии с выходом?»
– Михал Юрич, у меня материал не закончен тот, монастырский. Если я созвонюсь – отпустите?
– Отпущу, чего ж нет, – меланхолично ответствовал Борода. – Попросишь матушку за упокой души помолиться. Спросишь там кого и сколько…
«Уй, опять влип! Ну никуда от этого не деться!»
Матушка, нараспев сказала женщина в трубке, была на территории, и, хотя приглашения навестить он не получил, Андрей все-таки поехал в Голубинский. Сидеть в редакции бок о бок с горюющими коллегами было невмоготу.
Снаружи на Андрея мягко и неотвратимо упало замутившееся до пепельного цвета небо. Солнце виднелось тускло-желтым кругляшиком, но свет от него шел настолько утомительный и неприятный, что Андрею пришлось надеть темные очки. В машине даже на полном ходу было душно – воздух словно обтекал лицо, ничуть его не охлаждая. Собиралась гроза.
«Сначала сделаю все, что похуже, – эту епитимью, или как ее там… Потом монашка-неваляшка, и совсем потом – про катавасию».
Заупокойная служба оказалась не слишком дорогой и называлась красивым словом «сорокоуст». Андрей, чувствуя, что, по сути, подловатенько откупается за свое отвращение к похоронным делам, заплатил за все отпевания и молебны и даже получил кассовый чек.
Матушка, пока он делал свои дела, ловко перебирала клавиши на клавиатуре и щелкала мышкой, – кажется, отправляла электронные сообщения.
«Интересно, а Господу Богу можно написать? Православные за кощунство сочтут, а католики продвинутые, поди, что-нибудь такое уже придумали. Сайт завели специальный».
– Матушка, можете мне минуту уделить? – тихо спросил Андрей, пересаживаясь от стола, где сидела бухгалтерша, отличавшаяся от любой другой монашки только белым платочком на голове.
– Могу, если только не о…
– Нет, я б если и спросил, то как вы собираетесь в дальнейшем оградить себя от подобных казусов. Материал мне закончить надо. А?
– Не знаю, – сухо ответила игуменья, слегка передернув плечами. – Запрошу Синод. Пусть вырабатывают дополнительные правила. Осмотр врача, справку из женской консультации…
– Хорошо… А что за служба у вас тогда была? Очень меня впечатлила.
Андрей был искренен, и игуменья это уловила.
– Да… Отец Феодосий оказался очень интересным человеком.
Матушка чуть расслабилась и наконец поглядела ему в глаза.
– Службу заказал местный предприниматель, точнее – фермер. Это как бы наш профиль – изгнание нечисти.
«Ой-ой-ой!»
Внутри у Андрея что-то болезненно сжалось – так внезапно и сильно, что защемило диафрагму. Андрей прикусил губу, но, к счастью, матушка закрывала файл на компьютере и этого не заметила.
