— Иногда да, иногда нет… — ускользнул от ответа Приск.
— Разве не Судьба соединила нас, двух людей, которых Авл Эмпроний пытался уничтожить? Разве могло такое случиться без участия сил Рока?
Приск промолчал — если Судьба и принимала в этом какое-то участие, то он пока не мог разгадать — какое. Он медленно отщипывал по кусочкам хлеб и отправлял в рот. Очень хотелось лечь и уснуть. Но спать было негде. Да и нельзя.
Бездонно синее небо, заснеженные склоны и стоящие недвижно ели заставляли думать о вечности и силах, намного превышающих человеческие. Ветер почти полностью стих, где-то выше по склону то и дело срывались с отягченных ветвей комья нападавшего за ночь снега, журчала вода, на камнях в лучах взошедшего солнца сверкали намерзшие ледяные карнизы. Центурион прищурился, пытаясь запомнить увиденное навсегда, — на миг в солдате ожил художник.
— Одному мне не одолеть Эмпрония, — продолжал Марк. — Эмпроний хитер и опасен. Он — змея, свернувшаяся в траве. Ты протягиваешь руку, ни о чем не подозревая, а она взвивается в воздух и жалит.
— Если ты наступишь на нее, — уточнил Приск.
— Мы собираемся на него наступить. Выдавить кишки. — Марк улыбнулся. Так должен улыбнуться волк, прежде чем впиться зубами в бок поверженной жертве. — О нем все думают: слабый, жалкий, трусливый. И всякий раз ошибаются.
— Когда ты говоришь: мы собираемся больно наступить на него — что ты имеешь в виду?
Бывший фабр прищурился. Помолчал, потом сказал фразу, показавшуюся Приску поначалу безумной.
— Император осыплет меня золотом, я отдам тебе половину.
— С чего ты решил, что император осыплет тебя золотом… — Приск хмыкнул. — Уж не за то ли письмо легата, что я везу с собой? Если так, то ты сильно ошибаешься…
— Речь не о письме. Речь о настоящей награде… В такой же речке, как эта… — Марк указал на падающую со склона воду, — есть замурованная пещера. — И в ней как минимум пятьсот тысяч фунтов золота.
[58]
— Ты смеешься? — Приск хотел сделать еще один глоток, но так и не донес до губ флягу. — Ты хотел сказать — пять тысяч.
— Нет, именно пятьсот. Может быть, даже и больше. А еще серебра больше вдвое. Римские пленные отвели русло реки, выдолбили пещеру на обнажившемся дне и сложили туда сокровища, а потом вернули поток в природное русло. Даки зарезали всех пленных по приказу Бицилиса. Запомни это имя: Бицилис. Всех убили. Или, вернее, почти всех. Остались в живых только двое. Я — и Авл Эмпроний, который нынче носит имя Монтана.
— Два Монтана… — прошептал Приск, но, кажется, фабр не расслышал.
— Когда Траян победит Децебала, я покажу императору место, где даки зарыли сокровище.
— Авл Эмпроний тоже может это сделать…
— Ты не позволишь! — рявкнул Марк. — Ты не допустишь… Ты не можешь допустить, чтобы человек, погубивший твоего отца, получил награду из рук императора. Уничтожь Эмпрония — и я отдам тебе половину своей награды.
Приск поднялся, оглядел склон.
Лжет этот человек или говорит правду? Действительно клад существует или это выдумка изувеченного пленника, желающего набить себе цену?
— Пора в путь, — сказал Приск. — Хорошо бы к завтрашнему вечеру дойти до лагеря на Бистре. Там…
Он не сумел договорить — вопль, похожий на волчий вой, долетел с тропы, по которой беглецы совсем недавно спустились. Волки? Приск резко повернулся: по склону к террасе спешили даки. Там, где ветер намел сугробы, даки взрывали снег, точь-в-точь так, как это делают волки. Их было человек десять — трое здоровяков опередили прочих. Приск узнал бегущего впереди — это был Вез, сын Везины. Похоже, в отряде были еще знакомые лица. Все, кто не так давно хотел принести Приска в жертву, были в сборе.
— Спускаемся! — воскликнул Марк, вскакивая.
— Нет. Нам от них не удрать. Поступим иначе. Помнишь легенду о братьях Горациях и Куриациях?
[59]
— спросил Приск, обнажая меч и скалясь совершенно по-волчьи.
— В школе учитель в меня вколачивал эту историю розгами…
— Иногда полезно вспомнить школьные уроки.
— Вез! — Приск повернулся к дакам. — Ты снова хочешь принести меня в жертву?!
Сын Везины взревел в ответ и понесся еще резвее. В итоге основной отряд отстал на сотню шагов.
Центурион встретил бежавшего первым у края террасы — фалькс нападавшего грохнул по щиту, и в следующий миг кривой короткий клинок Приска полоснул Веза по горлу.
Ногой Приск отпихнул убитого так, что тело рухнуло к ногам юнца, спешащего на помощь. Тот споткнулся, и эта оплошность стала для него роковой. Марк встретил третьего дака ударом прямого римского клинка. Запоздало подбежал еще один — запыхавшийся, чуть ли не падающий после бега, — так что и с ним удалось расправиться одним ударом.
Это все был молодняк, из тех, кого Приск видел в отряде новобранцев. Преследователей поначалу было тринадцать, четверо из них пали: римлянин теперь сосчитал нападавших — бежавшие в хвосте цепочки даки остановились и сбились в стаю на склоне. Видимо, это был какой-то дополнительный отряд, пущенный в погоню по пути, который беглецы вряд ли могли выбрать, — парней отправили на всякий случай, не столько за добычей, сколько ради тренировки — проверить, не обнаружится ли в этих местах след бежавших. Лишь потеряв четверых, юноши сообразили, что совершают смертельную глупость, — удобный спуск на террасу был только в одном месте — так что напасть на римлян могли максимум трое одновременно. У двоих из даков были луки, но они не пускали их в ход — то ли в пылу преследования не сняли тетивы, и те намокли, то ли у мальчишек был приказ взять беглецов живыми.
— Что будем делать? — спросил Марк.
— Убьем всех. Держись чуть позади меня — ты наверняка не так проворен, как прежде, — заметил Приск.
— А что будут делать они?
— Я бы на их месте отослал гонца за подмогой. Но они сосунки, причем главный среди них убит. Значит, попробуют отдышаться и напасть. И чем скорее они это сделают — тем лучше.
— Эй, волки! — закричал он на местном диалекте. — Глядите, что я делаю с вашим предводителем!
Он поднял фалькс убитого и отрубил голову Везу.
Ватага ответила дружным воплем и ринулась вниз.
