— Я дам тебе за новенькую триста денариев, — предложил Адриан.
— Никого не приводили, — продолжал упорствовать хозяин. То ли опасаясь, что девчонку отберут, то ли принял Адриана за представителя Сатурновой
[71]
казны.
— У тебя плохо с памятью. Освежить? — Адриан не представился, а хозяин явно не знал императорского племянника в лицо.
— Антей! — завопил хозяин. — Выкинь этих двоих за дверь. Живо!
Но приказ Антею выполнить не удалось — в следующий миг он сам вышиб дверь головою, и дубовая створка, сорванная с крюков, грохнулась на мостовую, а поверх на животе распластался Антей и проехал на ней, как на повозке, шагов пять по мостовой, скользкой после недавнего дождя.
Тут же будто из-под земли явились двое — еще один вышибала лупанария, а ему в помощь — хозяин соседней лавки тканей, человек лет сорока, коренастый, широкий в плечах, но успевший оплыть жирком.
Городская стража редко совалась в эти места, а окружающие сочли за лучшее не вмешиваться — зато собралась изрядная толпа любопытных. Кто-то уже делал ставки — кого и как быстро побьют. Тощий парень пронзительным голосом натравливал охрану лупанария на дерзких гостей:
— Врежь ты этому бородатому! Врежь!
Однако взывал он напрасно: сражение лупанарными воинами было безнадежно проиграно. Вышибалу успокоил Адриан, а грузного и не слишком ловкого торговца Мевия припечатала мордой к стене.
Хозяин заведения, хлюпая носом и утирая с губы кровь, провел Адриана в комнатку Клио. Девушка сидела в углу затравленным зверенышем, все в той же пестрой тунике, в какой была утром, натягивая на коленки короткий подол. Когда Адриан вошел, она вообразила, что это ее первый клиент, и тихонька по-щенячьи заскулила.
— Пошли! — окликнул ее Адриан. — Да не бойся ты…
Девчонка выбралась из угла и полезла на каменное ложе — вделанное в стену ее каморки, прикрытое засаленным тюфяком, оно навсегда пропиталось запахом любовных утех.
Адриан ухватил Клио за руку и потащил за собой — наружу, она не сопротивлялась, лишь поскуливала, решив, что для богатого гостя выбрали комнатку поприличнее и почище.
И только когда все трое очутились на улице, она поняла, что страшная участь провести несколько лет жизни в этом заведении ее миновала.
— Ты теперь моя рабыня, — объявил Адриан. — Но всего на день. Завтра я тебя отпущу и поручу служить этой женщине.
Он указал на Мевию.
Клио грохнулась на колени и прижала руку Адриана к губам.
— Если я когда-нибудь стану императором, то запрещу продавать рабынь в лупанарий без их согласия, — произнес Адриан торжественно.
Мевия едва не рассмеялась — так комично выглядела произнесенная фраза (пусть по сути и очень верная), так откровенно любовался собой Адриан и так неуместны были эти речи в этом месте — напротив грязного заведения. Но Мевия удержалась от смеха: смеяться над патроном — последнее дело.
Адриан взял Клио за подбородок, поднял ее заплаканное лицо.
— Не плачь, глупышка, тебе ничто больше не грозит… только если ты не начнешь доносить на меня Сабине. Или еще кому-нибудь.
Лицо его исказилось от гнева — как будто он в самом деле уже уличил девчонку в предательстве.
— Она будет тебе предана, Адриан, — поспешно заверила Мевия.
Глава II
МАРК АФРАНИЙ ДЕКСТР, ЦЕНТУРИОН
Март 858 года от основания Рима
Рим
Наутро Мевия вступила в дом будущего консула Афрания Декстра как богатая матрона — пришла не пешком, а была доставлена в наемной лектике, которую Адриан нанял в коллегии носильщиков вместе с шестью рослыми сирийцами, следом десяток носильщиков тащили корзины, сундуки и мешки с добром. С Мевией явились две служанки: старая, проверенная Хлоя и Клио, только что ставшая вольноотпущенницей Адриана.
Адриан тоже явился — посмотреть на вселение своей подопечной.
Старик-хозяин приветствовал Мевию своеобразно:
— Нынче бабы, работая передком, зарабатывают куда больше денариев, нежели легионер своей тяжкой службой. Вот же продажный, гадкий мир. — Потом он увидел Клио. — А эта шлюха зачем здесь?
Орфей тут же выступил из-за спины хозяина, поигрывая плеткой.
— Это моя вольноотпущенница, — завил Адриан.
Центурион Афраний, явившийся как раз к началу спектакля, в изумлении переводил взгляд с Адриана на Клио. На отца не смотрел, будто тот мог превратить его в камень, как горгона Медуза.
— Я отправил ее в лупанарий! — Старик Афраний побагровел. — Ты что, Адриан, хозяин лупанария, коли отпустил ее на свободу?
Марк Афраний хмыкнул — ну что, Адриан на собственной шкуре убедился, каково это — жить в доме, хозяином которого является Декстр?
— Эти женщины… — чеканил тем временем слова Адриан, — будут жить подле царевны Зинты.
— Дакийская баба помещена в моем доме приказом императора, и не тебе указывать, как мне с ней поступать! — огрызнулся старик. — Пусть выметаются!
Адриан не ответил, протянул старику запечатанное письмо. Подскочивший тут же раб ухватил свиток, взглянул на печать и замер.
— Ну что там такое… — буркнул будущий консул.
— Послание императора, господин…
— Читай! — Сам он был слаб глазами и не мог уже разобрать письмо, как бы ни старался.
Раб дрожащими руками развернул свиток.
«Траян новоизбранному консулу Афранию Декстру, привет!
И я сам, мой дорогой Декстр, и мой племянник Адриан не видим иного средства оградить пленников дакийских от гнева Децебала, кроме как поместить нарочно отобранных Адрианом людей в твоем доме.
Будь здоров».
Старик вырвал из рук раба письмо, повертел пергамент, морщась, попытался разобрать буквы.
— Ты что-то имеешь против приказа самого императора? — спросил Адриан.
— Бессмертные боги! При чем здесь Децебал? Да пусть кто угодно живет подле этой паршивой бабенки, только соблюдает правила моей фамилии.
[72]
Однако видно было, что старик взбешен. Он повернулся и направился к себе в таблиний в сопровождении перепуганной до смерти свиты домашних. Такой день — они знали по опыту — для кого-нибудь закончится зверской поркой и, возможно, продажей в гладиаторскую школу.
— Благодарю! — Марк Декстр пожал Адриану локоть, как принято меж военными. — Пожалуй, это самый счастливый день в моей жизни. — Я твой должник.
Потом он потрепал Клио по щеке и подмигнул Мевии. Глаза его сияли. Он был счастлив.
