Теперь спату из ножен и в галоп… удар надо нанести в тот момент, когда лошадь ударит передними копытами в землю. Но это – как повезет. Не настолько искусен Приск в конном бою, чтобы такое рассчитать…
Приск сшибся с Эдератом, но удар спаты не достиг цели – Аршакид парировал клинок римлянина и пролетел на своем скакуне мимо. Конь под ним был явно лучше и свежее, чем под Приском. Да и управлялся парфянин с ним куда более искусно.
И разворачиваться Эдерат не стал – на военного трибуна уже летело разом трое.
Первого, самого резвого, Приск все же «отоварил» ударом спаты по шее – благо вся свита Эдерата была без доспехов. И пока парфянин валился с коня, а конь, встав на дыбы, не позволял приблизиться подмоге, попытался достать второго…
Безнадежное сражение. Приск это хорошо понимал. Судя по всему, его хотели взять живым, и это давало шанс выиграть несколько лишних мгновений. Быть может, Марк спасется. Конь под ним был отличный. Но нет, нет… Напрасная надежда – Марк ринулся на Эдерата. Зря…
Что было далее – Приск не видел – удар в спину сбросил его с коня. Панцирь военного трибуна оказался прочным, но само падение на миг оглушило. Прежде чем Приск успел подняться, ему уже связали руки и повлекли по песку и камням.
Когда его подтащили к остальным, он услышал, как кричит Сабазий. Кричит что-то на своем Приску мало понятном наречии арамейского, но одно слово Приск разобрал точно. «Предатель!» – бросил Сабазий главе каравана, пока трое скручивали ему руки за спиной.
И еще трибун успел увидеть, что Максим лежит на песке, голова его нелепо повернута набок, а глаза открыты. И песок вокруг его головы не серо-желтый, а оранжевый. Таким бывает песок на арене там, где гладиатор-победитель нанес последний удар побежденному противнику с криком: «Получил!» Только не удар меча настиг Максима – стрелы, выпущенные парфянским лучником, предназначались ему и еще паре хаммаров, что неосторожно оказались рядом.
Приск еще попытался дернуться, отыскивая юного Марка, и увидел, что тот застыл неподвижно на песке, а лучник, спешившись, пинает его носком сапога. А из руки Марка торчит стрела.
– Не смей! – заорал Приск по-гречески в надежде, что греческий охрана Эдерата понимает лучше, нежели латынь, и, вскочив на ноги (откуда силы?), ринулся к Марку.
Он совершенно позабыл, что веревка, связывающая его руки, приторочена к седлу одного из парфян.
Дерг! И он уже катится по песку… Свита Эдерата ржет.
Но эта забава, кажется, отвлекла лучника от раненого Марка.
Приск перевернулся и, пока его пленитель не очухался, протащил связанные руки вперед – под задницей и ногами – в доспехах это было сделать ох как не просто. А потом стал выбирать веревку… Всего несколько футов… Появилась одна задумка – впереди в трех шагах очень удобный вертикальный камень, похожий на римский милевой столб. Когда всадник вновь дернул и стал тащить к себе Приска, военный трибун прыгнул вперед и обернул веревку вокруг камня… дерг – и всадник вылетел из седла.
Теперь успеть домчаться до упавшего, завладеть кинжалом и..
Не успел – Приск почувствовал, как накатывает сзади опасность – дыхание лошади, топот копыт по каменистой дороге… Подался в сторону… но сбоку подлетел еще один всадник. И новый удар. Опять сзади, в этот раз по голове. Что дальше?..
Только темнота…
Часть II
НОВЫЕ ЗЕМЛИ…
Глава I
ПРИЯТНЫЕ ХЛОПОТЫ
Зима – весна 868 года от основания Рима
[90]
Армения
Пока его легаты утверждали власть Рима в Армении, Траян с удовольствием получал свидетельства почтения от угодливых царьков пограничных владений. Один из них подарил ему чудесного скакуна, способного класть земные поклоны, вставая коленями передних ног на землю. Другие не проявляли особой выдумки, выражая свою преданность, подносили драгоценную посуду, шелка, искусно сработанные доспехи, колчаны, полные стрел, украшенную серебром и драгоценными каменьями конскую упряжь.
Одним правителям Траян подтверждал их права и водружал диадемы на преданно склоненные головы, других смещал и отдавал их венцы новым претендентам. Ни о ком из столпившихся перед ним мелких владетелей император ничего не знал толком, так что и прогонял, и дарил наугад, повинуясь мимолетным симпатиям, капризам старческого настроения или следуя шепоту Ликормы (вольноотпущенник иногда успевал из многочисленных слухов временного императорского двора вылущить нужные сведения).
Впрочем, никакого самодурства или желания показать свою чрезмерную власть в поступках Траяна не прослеживалось – наилучший принцепс стремился окружить новую римскую провинцию лояльными крошечными царствами, чьи правители были бы готовы есть с ладони Траяна, как ручные птицы. Только прутьями клетки здесь служили римские мечи. Кто-то из здешних правителей так стремился выслужиться, что поставлял небольшие отряды во вспомогательные соединения римской армии. Траян просто оценивал на глазок их преданность, порой принимая за таковую непомерную лесть.
Зиму Траян провел в столице Армении Артаксате, здесь были недурные охотничьи угодья, а начальник царской охоты и главный сокольничий за отсутствием ныне царя Армении наперебой старались угодить Траяну. К весне окрестности Артаксаты оскудели дичью – охотился не только император со своей свитой, но и центурионы, и легионеры.
Когда же наступила весна, легионы императора, пройдя через центральную часть Таврских хребтов, двинулись на юг – на земли, лежащие между Евфратом и верховьями Тигра. Поначалу Траян практически нигде не встречал сопротивления – лишь оставлял гарнизоны в крепостях, которые безропотно открывали перед ним ворота, или основывал новые кастеллы.
Потом неожиданно отряд лучников напал на фуражиров и всех перебил. Крошечные владетели земель Адиабены, так и не дождавшись армии Хосрова, решили оказать сопротивление на свой страх и риск. Поймать дерзких не удалось – они, как появились, так и исчезли в пустыне. Возникли в другом месте – и снова напали на отколовшийся от армии отряд ауксилариев. Потом отряд конной разведки нашли утыканный стрелами. Все пали – и всадники, и лошади. Но более значительных происшествий не случалось. Траян приказал захватывать все крепости, что стояли у римлян на пути. Если крепость сдается – сохранять жителям жизнь. Если не открывает ворота – быть беспощадными, мужчин убивать, женщин и детей продавать в рабство.
Глава II
СНЫ
Нигде, вне времени…
Приск проснулся как будто от удара. Света не было. Тьма. Как тогда в подвале. Но без боли… То есть боль была, но слабая, вялая, тянуло ногу, пальцы на левой руке ныли, когда он попробовал их согнуть.
– Пить… у кого осталась вода… – раздался раздраженный голос рядом.
Человек завозился, и Приск, напрягая зрение, различил слабый абрис головы и плеч. Значит, уже светает – где-то под потолком узкой щелью бледнело окно, и свет оттуда скорее сочился, нежели струился. Рассвет летом наступал быстро. Приходил вместе с духотой, гудением мух, залетавших сквозь решетку, криками во дворе. Вечером так же быстро опускалась тьма. Впрочем – света в этом каменном мешке даже в полдень натекало немного.
