Беннетт облизнул губы.
— Иди сюда, — тихо прорычал он.
Я подошла к кровати, собираясь сесть рядом с ним, но он потянул меня к себе на колени и приказал:
— Скажи, о чем ты сейчас думаешь.
Он хотел, чтобы я впихнула миллион мыслей в одно предложение? Да он точно спятил. Открыв рот, я выдала первое, что пришло на ум:
— Ты говорил, что не спал с другими с тех пор, как мы в первый раз… были вместе.
Я упорно разглядывала его ключицу, чтобы не смотреть в глаза.
— Это правда? — спросила я, наконец-то решившись поднять голову.
Кивнув, он сунул руки мне под майку и медленно провел пальцами от моих бедер до талии.
— Почему?
Он закрыл глаза и качнул головой.
— Я не хотел никого другого.
Я не была уверена, как это понимать. Просто не встретил женщину, понравившуюся ему, но в принципе был не прочь?
— Ты обычно не встречаешься с другими, если с кем-то спишь?
Мой босс пожал плечами.
— Если этого от меня ожидают.
Он поцеловал меня в плечо, потом поднялся вверх по ключице к шее. Протянув руку Беннетту за спину, я взяла с тумбочки бутылку с водой и отхлебнула, а потом передала ему. Он опустошил ее несколькими глотками.
— Хочешь пить?
— Хотел. Теперь я слегка голоден.
— Неудивительно. Мы не ели уже…
Я осеклась, когда он поднял брови и ухмыльнулся. Фыркнув, я закатила глаза, но веки сами собой закрылись, стоило Беннетту наклониться и нежно поцеловать меня в губы.
— Так ты полагаешь, что я потребую от тебя моногамии?
— После того, что произошло этой ночью, ты должна сказать мне.
Я не знала, что на это ответить. Я даже не была уверена, что смогу продолжить эти отношения, не говоря уж о том, чтобы не встречаться с другими мужчинами. Когда я попыталась представить, как это будет выглядеть, голова закружилась. Неужели он сможет вести себя… по-дружески? Искренне говорить мне «С добрым утром»? Критиковать мою работу без всякой задней мысли?
Распластав ладонь на моей пояснице, Беннетт прижал меня к себе, вырвав из водоворота мыслей.
— Никогда это не снимай, — шепнул он.
— Договорились.
Я откинулась назад, чтобы ему легче было добраться до моей шеи.
— Отправлюсь на презентацию постеров в холле прямо в этой майке, не надев ничего сверху.
Он низко и игриво рассмеялся.
— Только попробуй.
— Который час? — спросила я, пытаясь взглянуть на часы у него за спиной.
— Да пофиг.
Его пальцы медленно кружили у меня под грудью. Но тут, перегнувшись через него и случайно сдвинув простыни, я обнаружила нечто поразительное. Что за черт? Это что, татуировка?
— Какого…?
Я запнулась от удивления. Чуть оттолкнув Беннетта, я заглянула ему в глаза, а затем вновь принялась изучать татуировку. Прямо под тазовой костью виднелась чернильная строка — похоже, какая-то французская фраза. Как, черт возьми, я ее не заметила? Я мысленно вернулась ко всем нашим прежним встречам. Мы всегда спешили, или не раздевались до конца, или было темно…
— Это татуировка, — с легким оттенком недоумения сказал Беннетт.
Откинувшись назад, он провел пальцами у меня над пупком.
— Я знаю, что это татуировка, но… что здесь написано?
У мистера Сама Серьезность была татуировка. Образ знакомого мне прежде человека трещал по всем швам.
— Здесь написано «Je ne regrette rien».
Я вскинула на него глаза. Кровь закипела при звуках его голоса, выговаривающего слова с идеальным французским прононсом.
— Что ты сказал?
Он откровенно ухмыльнулся.
— Je ne regrette rien.
Беннетт повторил фразу медленно и отчетливо, подчеркивая каждый звук. Черт, это было самым сексуальным, что я когда-либо слышала. Французский, татуировка и то, что он, совершенно обнаженный, сидел подо мной — я уже готова была взорваться.
— Это ведь песня?
Он кивнул.
— Да, песня.
Тихо рассмеявшись, мой босс добавил:
— Ты можешь подумать, что я жалею о той ночи в Париже, когда, в доску пьяный, в тысячах миль от дома, не имея ни одного друга во всем городе, я решил сделать татуировку. Но нет, я об этом не жалею.
— Повтори, — шепнула я.
Он придвинулся ближе, и я явственно ощутила, как его бедра трутся о мои. Горячее дыхание защекотало мне ухо, и он снова прошептал:
— Je ne regrette rien. Ты поняла?
Я кивнула.
— Скажи что-нибудь еще.
Моя грудь поднималась с каждым неровным вдохом, напрягшиеся соски терлись о хлопковую ткань его майки.
Чуть нагнувшись, он поцеловал меня в ухо и сказал:
— Je suis à toi.
[2]
Он произнес это сдавленно и сипло, а затем приподнял меня — и я прекратила наши мучения, со стоном опустившись на него и вновь наслаждаясь тем, как глубоко он в меня входит. Беннетт шепотом повторял одно и то же односложное ругательство, глядя на меня снизу вверх. Вместо того чтобы положить руки мне на бедра, он сжал майку у меня на боках.
Все получалось у нас так просто и естественно, но отчего-то чувство внутренней неловкости не проходило. Решив не думать об этом, я сосредоточилась на тихих стонах, с которыми он выдыхал мне в рот. И на том, как он внезапно сел и принялся посасывать мою грудь под майкой, и сквозь мокрую ткань начало просвечивать розовое. Я растворилась в настойчивом скольжении его пальцев по животу и бедрам, в том, как он, приближаясь к финалу, прижался лбом к моему плечу. Растворилась в толчках его бедер подо мной, когда он стал двигаться быстрее и резче, встречая мои движения.
Перевернув меня, Беннетт прижал руку к моей груди и замер.
— Твое сердце бьется так сильно. Скажи мне, как тебе хорошо!
Я инстинктивно расслабилась, глядя снизу вверх на его насмешливую улыбку. Неужели он понял, что надо напомнить мне о том Беннетте Райане, которым он был меньше суток назад?
— Ты опять лезешь с разговорами. Замолчи.
Он улыбнулся шире.
— Тебе нравится, когда я говорю. А особенно нравится, когда при этом мой член внутри тебя.
Я закатила глаза.
— И что же навело тебя на эту мысль? Мои оргазмы? То, что я прошу об этом? Да ты просто Шерлок Холмс.
Подмигнув, он закинул мою ногу себе на плечо и поцеловал внутреннюю сторону лодыжки.
