– Стаббинс! – кричал капитан. – Стаббинс, спускайся оттуда! Ты слышишь меня?
Но ответа не было.
– Там двое... – начал я, но он меня не слышал.
– Спускайся, черт тебя дери! – кричал он.
И опять ничего.
Тогда он вытащил из кармана фальшфейер и снял с него колпачок. Я снова попытался привлечь его внимание:
– Их там двое, сэр.
– Что?! – сказал он громко и чиркнул патроном по колпачку – патрон выбросил язык пламени.
Он поднял факел над головой, и на бом-брам-стеньге стало светло, как днем. Тут же две тени бесшумно сорвались с рея бом-брам-стеньги на рей брам-стеньги, и следом за ними темное Нечто, поднявшись на рее, побежало от середины нока к мачте. Там я потерял его из виду.
– О боже! – У капитана перехватило дыхание, и я увидел, как он шарит рукой в кармане.
Я видел, как две таинственные фигуры, спрыгнув на рей, стремительно разбегаются по нему в разные стороны – одна вправо, вторая влево.
На противоположных вантах щелкнул пистолет второго помощника, потом еще раз. А затем над моей головой дважды прогремел пистолет капитана. Не знаю, был ли от этой стрельбы хоть какой-нибудь результат. В тот момент, когда капитан делал последний выстрел, в поле моего зрения попало то самое зловещее Нечто, скользящее вниз по бакштагу бом-брам-стеньги по правому борту. Оно спускалось прямо на Пламмера, который, ничего не подозревая, смотрел, разинув рот, на рей брамстеньги.
– Пламмер, берегись! – завопил я. – Опасность!
– Что? Где? – обеспокоенно переспросил он, хватаясь за штаг и лихорадочно размахивая своим сигнальным патроном.
Под нами Квойн и Джаскетт, стоявшие на рее верхнего фор-марселя, почти одновременно закричали что-то, и в ту же секунду их факелы погасли. Затем взвизгнул Пламмер, и мгновением позже над ним также сомкнулась мгла. Остались только два фонаря и фальшфейер в руке капитана, но вскоре и он весь выгорел и потух.
Капитан и второй помощник окликали матросов на рее: те отвечали дрожащими перепуганными голосами. В свете фонаря виднелась фигура Пламмера: он стоял на салинге, держась за бакгитаг, и оцепенело смотрел кудато перед собой. Я окликнул его:
– Пламмер, с тобой все в порядке?
– Да, – сказал он после небольшой паузы, а затем выругался.
– Держитесь ближе к мачте, парни! – кричал второй помощник. – Эй, на рее, сходитесь к мачте!
Я слышал, как кто-то кричит внизу на палубе, но не мог разобрать слов. Надо мной, зажав в руке пистолет, тревожно озирался капитан.
– Подними повыше фонарь, Джессоп, – попросил он. – Я ничего не вижу!
Под нами матросы перелезали с рея на ванты.
– Всем вниз на палубу! – приказал капитан. – И как можно быстрее!
– Уходи с салинга, Пламмер! – крикнул второй помощник. Спускайся вместе с остальными!
– Джессоп, ты тоже давай вниз! – торопливо сказал капитан. – Бегом!
Я перебрался через салинг; Старик последовал за мной. С другой стороны мачты вровень с нами шел второй помощник. Он передал свой фонарь Пламмеру, и я заметил, как в его правой руке блеснул револьвер. Так мы добрались до марса. Матроса, поставленного там с фальшфейерами, не было. Позже я узнал, что, как только они у него сгорели, он спустился на палубу. Матрос, поднявшийся на кран-балку по левому борту, все еще находился там, где мы его оставили.
– Эй ты, уходи оттуда сейчас же! – прокричал капитан. – Живо вниз на палубу!
– Слушаюсь, сэр, – ответил парень и начал спускаться.
Капитан дождался, пока тот перебрался на ванты, а затем велел мне покинуть марс. Он сделал шаг, чтобы последовать за мной, как вдруг снизу до нас донесся истошный вопль, а затем раздались пронзительные крики матросов. – Пропусти меня, Джессоп! – прорычал капитан и кинулся вниз.
Мы со вторым помощником ринулись следом. Краем глаза я заметил матроса, бегущего от двери кубрика с правого борта к центру палубы, туда, где стояла, сбившись в кружок, толпа матросов; все их взоры были обращены в сторону кормы, куда-то в темноту. Совсем скоро мы присоединились к ним. – Он на поручнях! – крикнуло сразу несколько голосов. – Прыгнул за борт! – возбужденно воскликнул ктото. – В море!
– Да там нет никого! – возразили ему из толпы.
– Всем молчать! – рявкнул капитан. – Где старпом? Что здесь происходит?
– Я здесь, сэр, – заикаясь, доложил старпом, стоя в окружении матросов. Дело в том, что Джейкобс... Он...
– Что? – сказал капитан. – Что с ним?
– Он... Он, похоже, умер, сэр! – отрывисто сказал старпом.
– Я хочу на него взглянуть, – сказал капитан уже тише.
Матросы расступились, давая ему возможность пройти, и он опустился на одно колено рядом с лежащим на палубе матросом.
– Джессоп, посвети, – попросил он.
Я вступил в круг и поднял фонарь. Матрос лежал лицом вниз. Капитан перевернул его на спину.
– Да, – заключил он после недолгого осмотра. – Он мертв. Он встал, какое-то время молча смотрел на тело, затем повернулся ко второму помощнику и едва слышно страшным мрачным голосом произнес:
– Трое!
Второй помощник кивнул. Он прокашлялся, как будто собираясь что-то сообщить, но затем повернул голову, взглянул на Джейкобса и ничего не сказал.
– Трое, – повторил Старик. – С того момента как пробили восемь склянок.
Наклонившись, он снова посмотрел на Джейкобса и пробормотал:
– Бедняга! Бедный малый!
– Куда нам его отнести? – подал наконец голос второй помощник. – На тех койках уже двое лежат.
– Положите его там же – на пол, – сказал капитан.
Когда труп унесли, я услышал, как Старик издал тяжелый протяжный стон. Все ушли на бак, и похоже, что он не заметил моего присутствия.
– Боже мой, боже мои! – пробормотал он и направился в сторону юта.
У него имелись все основания, чтобы впасть в уныние. Трое мертвых на борту, четвертый, Стаббинс, исчез без следа. Исчез, как в воду канул, мы его больше не видели.
Глава 12
ТЕНЬ В МОРЕ
К четырем часам, когда отбили восемь склянок и вторая смена вышла на палубу сменить нас, уже совсем рассвело. Перед тем как уйти на отдых, мы по приказу второго помощника закрепили все распустившиеся паруса; и теперь, при дневном свете, всех так и тянуло взглянуть на брам-стеньги и реи. Том, который лазил на фок-мачту для осмотра оснастки, поведал, отвечая на многочисленные вопросы матросов, что там наверху ему на глаза не попалось ничего необычного.
В восемь часов, когда мы вышли на дневную вахту, я увидел парусного мастера – он возвращался на бак из запасной каюты второго помощника. В руке у него был складной метр, и я понял, что там в каюте он снимал мерку с трех бедолаг, чтобы снарядить их в последний путь. После завтрака он почти до полудня работал, выкраивая три савана из старых парусов. Затем с помощью второго помощника и одного из вахтенных он вынес тела трех мертвых матросов на шканцы и зашил их в парусину, положив каждому в ногах по несколько кусков пемзы. Он заканчивал свою работу, и я услышал, как Старик приказывает второму помощнику свистать всех на ют на панихиду. Что и было исполнено.
