– Я многим дорогу переходил, Володя, – усмехнулся Челноков, глядя пустыми глазами на танцующих, разбившихся на пары. – Только кишка у них тонка со мной поквитаться. В настоящий момент нет ни одного человека, который сумел бы причинить реальный вред мне или моим близким. В настоящий момент…
– А зачем тогда ты эту Нику взял?
– Черт его знает. Взял и взял. Пристал как репей – все настроение испортил. Кончай пустую болтовню и двигай в мой кабинет. Покажу новую огнестрельную игрушку, которую мне поляки подарили…
Мужчины поднялись одновременно, одновременно развернулись и плечом к плечу пошли к коттеджу, оставляя разгулявшихся гостей, в четвертый раз требующих у ди-джея поставить «семь-сорок».
Ох и натанцевалась же я! Не помню даже, когда мне в последний раз доводилось так самозабвенно отплясывать. Словно крылья за спиной выросли – ни усталости, ни одышки. Только минуту назад казалось, что танцевать могу всю ночь без отдыха, и вдруг сдулась, как проколотый воздушный шарик. Ноги дрожат, настроения никакого… Еле-еле добралась до покинутого стола, на котором переливался кровавым цветом мой одинокий нетронутый еще бокал с «каберне». И только нашла удобное положение в неудобном кресле, собираясь насладиться французским вином и одиночеством, как услышала за спиной злобное шипение:
– Даю тебе сроку до субботы, шлюха, – Светлана Семеновна Челнокова была явно не из тех, кто стесняется в выражениях и ходит вокруг да около. – Чтобы духу твоего сучьего в моем доме не было! Тебе здесь ничего не обломится, уж я об этом позабочусь. Припомню, как ты с моим мужем в кабинете запиралась!
Я открыла было рот, чтобы прервать поток столь оскорбительных обвинений, но, обернувшись, поняла, что это бессмысленно. Челнокова была пьяна. И не просто пьяна, а буквально «на рогах». Упираясь головой в литой чугунный столб, Светлана Семеновна обнимала ближайший фонарь в попытке удержаться на убегающей из-под ног земле.
– Ты еще пожалеешь, что захотела его у меня увести. Сильно-сильно пожалеешь!
Молодая женщина оторвалась от фонаря и, сделав несколько шагов, грудью навалилась на мой столик. Я едва успела выдернуть из-под нее бокал, иначе бы «первая леди» порезалась и пришлось бы срочно вызывать «скорую». Выбеленные волосы Светланы, скрученные в хитрую прическу, не выдержали такой лихости хозяйки и, вырвавшись на волю, рассыпались по плечам.
– Убью, – бормотала Челнокова, тщетно пытаясь приподняться и подметая стол волосами. – Всех вас убью, распутные жадные твари! Так и норовите спереть то, что плохо лежит. Только вам не обломится. Мой Вова очень даже хорошо лежит – потому что на мне!
– Светлана Семеновна! Ну что ж вы так! – вывернувшийся неизвестно откуда секретарь Сережа осторожно, но крепко обхватил хозяйку за талию и попытался оторвать от стола. Не тут-то было.
– Дрянь! – взвизгнула Челнокова и попыталась выцарапать мне глаза. – Жаль, те парни не оттрахали тебя как следует. Тогда не стала бы на чужих мужей вешаться!
Аккуратно, чтобы не пролить, я поставила бокал на стол и, схватив совсем уже ничего не соображающую хозяйку за руки, слегка вывернула ей запястья. Поток ругани перешел в жалобные вскрики, но я не отпускала Челнокову до тех пор, пока к нам на помощь не пришли двое дюжих охранников.
– Фу, – шумно выдохнул Сережа, глядя, как уводят в дом жену шефа и отирая со лба трудовой пот. – Видала, что творит? Совсем мозги в виски утопила. Ты как, нормально?
– Да что мне сделается! – хмыкнула я. – Видишь, даже вино не разлила.
– Хороший у тебя характер, Ника. Спокойный. Я бы даже сказал, нордически твердый, – улыбнулся младший Хамисов. – Другая на твоем месте… Ой, извини, я побежал. Мне ее еще до кровати дотащить надо. Потом договорим!
– Ага, договорим, а как же! – запоздало бросила я вслед убегающему секретарю.
– С кем это ты говорить собралась?! – раскрасневшаяся Эля с размаха упала в соседнее кресло и без зазренья совести потянулась за моим фужером.
– С Сережей, – моя ладонь легонько шлепнула по Элиным пальцам. – По-моему, тебе, красавица, на сегодня хватит. Два бокала шампанского ты только при мне выпила.
– Ну да, – Эля невинно захлопала глазками, – два бокала при тебе и еще бутылку вместе с Генкой в его комнате под одеялом.
– Почему под одеялом?
– А чтобы ты не отняла! – как ни в чем не бывало продолжала Эля свое чистосердечное вранье. – Эй, Генка! Иди сюда!
Юный вундеркинд, наряженный по случаю дня рождения сестры в смокинг, который смотрелся на нем несколько дико, вразвалочку подошел к нашему столику и хмуро буркнул:
– Ну?
– Скажи, мы сегодня в твоей комнате две бутылки шампанского выпили! – разошедшаяся именинница даже не заметила, что количество бутылок у нее растет в геометрической прогрессии.
– Может, и выпили, – нахмурился Генка, не понимая, куда клонит сестра, – только не у меня в комнате. Я еще днем к Пашке переехал. У меня с Интернет-подключением засада, а мне сегодня ночью чатиться нужно. Вот он меня к себе и пустил. А сам в моей поживет пару дней. Пока еще фазер ремонтников вызовет. Ему же на мои проблемы плевать.
– Да чё ты гонишь! – возмутилась Эля и сразу перешла на начальственный тон, в котором я с удивлением распознала собственные нотки. – Просто у него много дел. На самом деле он тебя любит.
– Это тебя он любит, – хмыкнуло юное компьютерное дарование, – а меня не замечает. В Англию – тебя, тряпки – тебе…
– Да на фига тебе тряпки? – возмутилась Эля, изумленная реакцией брата.
– На фиг не надо! Тут дело в принципе. Короче, тебе – все, мне – ничего.
– Ага, как же! А компьютеры твои супер-пупер не считаются? Вот как врежу тебе сейчас, чтоб не врал…
– Ну-ка, цыц! – не слишком педагогично вмешалась я. – Объявляется винное перемирие.
– Какое-какое?! – хором спросили распоясавшиеся челноковские отпрыски.
– Винное. Мультик «Маугли» видели? Помните, когда засуха наступила, все звери к реке приходили, и никто никого не имел права есть? У них это было водяное перемирие. А у нас – винное.
– Ладно, пусть будет перемирие, – согласилась старшая сестра, – Только не водо-, а винопойное!
И снова потянулась за моим бокалом. Пришлось прибегнуть к последнему средству и страшным голосом пообещать любительнице запретных плодов, что если она не прекратит безобразие, то я без сожаления передам ее в крепкие руки Лика для проведения уже знакомой девичьему заду экзекуции. Обиженная Эля фыркнула на меня дикой кошкой и, гордо задрав курносый нос, удалилась в направлении упившихся гостей, танцующих «летку-енку» чуть не на четвереньках. Гений Генка тоже растворился в ночной тьме, а я, взглянув на часы, огорченно вздохнула. Без трех минут два. И зачем только меня сюда черт принес? Настроение совсем испортилось. Спала бы сейчас дома и третий сон видела…
– Вы позволите? – тихий вежливый вопрос прозвучал для меня, как гром. Сердце почему-то подпрыгнуло под самое горло и заколотилось, как у испуганной моськи. Не дождавшись ответа, мужчина опустился в кресло, из которого несколько минут назад исчезла Эля. Яркий электрический свет засеребрился в коротких, абсолютно седых волосах, вырубил на лице резкие тени морщин… «Пожалуй, ему за шестьдесят», – подумала я, но, вглядевшись повнимательнее, решила, что состарила своего нежданного визави. Скорее ему что-то около пятидесяти. Но куда больше, чем его возраст, меня заинтересовала собственная реакция. Почему я испугалась? А в том, что я испугалась, сомнений быть не могло. Вон даже за бокал ухватилась, как за соломинку. Интересно, выпью я его сегодня или у Бога на этот счет свои соображения?
