— Не бандит, а солдат, — поправил я. — Что же до Джульетты… После собственных похорон, знаешь ли, людям свойственно как-то меняться…
— Не замечал! — отрезал отец Лоренцо. — Идиоткой она будет, если не воспользуется моими научными изысканиями. Впрочем, есть решение, которое напрашивается само собой. Давай мы все расскажем Джулии, а уж она сама решит, соглашаться ей или нет. В конце концов, это касается ее больше, чем кого-нибудь…
— Да, это по-рыцарски, — усмехнулся я. — Переложить самое важное решение на самые хрупкие плечи!
* * *
Ох, не нравилось мне все это, ох, не нравилось!
Знаю по своему опыту, со смертью можно шутить, но лишь до тех пор, пока она не начинает шутить в ответ… А шуточки Старухи-с-косой, как правило, не отличаются большим изяществом, больше того, грубы и незамысловаты как речи крестьян в кабаке на ярмарке. Зато куда более… смертоносны!
— Джульетта, запомни! Выпив на ночь всю эту склянку, с утра ты уже не проснешься. Тебя похоронят… Ну, словом, положат в гроб, поместят в ваш фамильный склеп, где ты и очнешься спустя три дня. В это время, предупрежденный нами Ромео, уже будет ждать тебя в склепе и откроет гроб. После чего вы садитесь на лошадей, и погоняете так…
— Словно черти, обозленные побегом покойницы, несутся за вами! — вставил я.
Они оба не отреагировали на мою шутку, даже не оглянулись. Джульетта во все глаза смотрела на отца Лоренцо, а тот внятно, четко, с подробностями, излагал весь наш план.
Сознаюсь, еще раз слушая его со стороны, я поневоле усомнился в умственных способностях его авторов. Своих — в том числе. Но Джульетта отреагировала на удивление спокойно.
Доверчиво, пусть сорок чертей застрянут у меня в глотке! Слишком доверчиво! Ее ясные, выразительные глаза, безмятежно глядящие на лысого, краснорожего священника, останутся со мной до конца моих дней.
По ее лицу я сразу увидел, что она согласится.
Покусывая пухлую губку, девочка даже вставила несколько замечаний и уточнений. Во-первых, придется посвятить в план Кормилицу, чтоб та сама обмыла ее и уложила в гроб. Она, конечно, не знает, что это за зелье и каково его действие, но все же, по ее скромному женскому разумению, спящее тело — это не совсем мертвое, чем-то должно отличаться. Опытный взгляд может заметить и заподозрить что-то, пусть лучше будет Кормилица. Во-вторых, в гробу нужно будет сделать неприметные отверстия для вентиляции, это тоже лучше поручить Кормилице. В-третьих, нужно оповестить Ромео… Ну, эту задачу может взять на себя капитан, послав с письмом кого-нибудь из своих солдат…
Не надо солдат, живо перебил ее отец Лоренцо. Ни в коей мере не умоляя достоинств дорого Умберто (поклон в мою сторону), все-таки надо отметить, что солдаты хранят тайну до первой выпивки. А потом о ней не слышал только глухой, да и тому пытаются объяснить знаками. Нет, для этой цели есть другой посыльный, отец Джузеппо, малый деревенский, недалекий, но обязанные жизнью нашему ученому лекарю. Его преданность отец Лоренцо уже имел случай испытать, и доверяет ему целиком и полностью.
Дальше священник не преминул отметить острый ум и рассудительное мышление синьорины. Ее способность разложить все по полочкам, сразу выхватив главное, просто не может не вызывать его восхищения. Если б она не была женщиной, он, отец Лоренцо, даже сказал бы, что у нее научный склад ума!
Я так понимаю, это была высшая похвала в его устах. Мне даже показалось, что немолодой, плешивый святой отец немного кокетничал, красуясь перед юной девой. Что ж, священникам, обреченным саном своим на безбрачие, приходят в голову разные фантазии…
— Джулия, может вы, все-таки, еще подумаете? — спросил я на всякий случай.
— О чем тут думать, капитан?
— Предприятие-то рискованное…
— Рискованное, — грустно улыбнулась она. — Но ждать — еще хуже. Он забудет меня на чужбине, и я умру.
— Ромео? Вас? Свою жену перед Богом?!
— Забудет, капитан, я чувствую, — твердо сказала она. — Он ведь еще совсем ребенок — что видит перед глазами, про то и помнит.
А он, между прочим, был на три года старше ее…
Словом, она быстро договорилась обо всем с отцом Лоренцо.
А мне оставалось лишь хмурить брови и мучиться дурными предчувствиями.
* * *
— Ага, мой капитан, ты все-таки придумал! — восхищенно воскликнула Розалина.
Утром, когда глашатай объявлял со ступеней муниципалитета последние городские новости, в числе прочих было объявлено о внезапной кончине девицы Джульетты, дочери почтенного Николо Капулетти.
Вскоре вслед за этим, понимая женскую жажду знать обо всем, я не замедлил нанести визит моей красавице.
— Не понимаю, о чем ты, прелестнейшая… — я лукаво улыбнулся в усы и развел руками. — Мы, смертные, к сожалению, не властны над самой смертью… Безвременная кончина девицы Джульетты — такой удар для ее почтенных родителей!
— О!.. Я люблю тебя, мой Умберто!
Розалина бросилась ко мне в объятия и мы с ней занялись… Ну, словом, не разговорами.
А Джульетту похоронили на следующий же день. Жара все еще стояла в Вероне, по такой жаре с похоронами не затягивают.
Горе родителей было беспредельно. Синьора Капулетти, говорливая, шумная, резкая на слова, стала в один момент безмолвна как статуя. Лишь смотрела прямо перед собой, но, похоже, никого не видела. Николо Капулетти словно бы еще согнулся, став ниже ростом. Постоянно бормотал сам себе о каких-то подсвечниках, которые, якобы, кому-то должен. И сам же себе обещал, что теперь их, будет столько, что и солнце уже не понадобиться.
Какие подсвечники, какой чудак дает в долг подсвечниками? — удивлялись все. Но — понятно, такое горе! Тут недолго прийти в телесное и умственное расстройство. Последний ребенок в семье, единственная наследница и надежда на внуков…
Церемония получилась пышная. Но я не буду ее описывать. Рассказы о траурных церемониях обычно не доставляют удовольствия почтеннейшей публике, как бы торжественно они не производились. Не любим мы напоминания о том, что наш земной путь конечен и краткосрочен…
Припомню лишь, что в толпе шептались, что на семью Капулетти словно рок обрушился. Сначала — Тибальт, племянник, а теперь и дочь… Ох, бедняги, прогневили Бога чрезмерной роскошью, балы закатывали по ночам, когда все приличные люди спят… Вот и послал Он им испытания, что ж удивляться… А девица-то! Юная, свежая, роза нераспустившаяся… Лежит в гробу, как живая… Словно и тлен ее не касается, чисто ангел…
Когда до меня доносились подобные шепотки, я невольно вздрагивал и оглядывался.
Впрочем, настроение было приподнятое. Пусть сорок чертей застрянут у меня в глотке, я ведь тогда почти поверил в счастливый исход событий!
* * *
Как вы знаете, сеньоры и сеньориты, авторы пьес делят свои сочинения на комедии и трагедии. Пошло это из глубокой древности, еще со времен первого греческого театра. Бытует мнение, что именно такое деление способствует большему успеху у публики. Мол, уважаемый зритель заранее знает, какое зрелище он будет смотреть, и, соответственно, хохотать ему или проливать слезы.
