– А если нет уже никакой власти? – проговорил Хенд.
– Да не верю я! Усоды вон тоже кричат, что Верховная Академия закрыта, а Магистрат полностью уничтожен. Не может такого быть. А если и так? Я перед недомерками ползать не собираюсь. И никто из наших не согласен.
– Как же так… всех перебили? – продолжал бормотать Петрович, трагически морща лоб.
– Ты за них не переживай, – отозвался префект. – Магистры о себе заботиться всегда умели. Мне вот, честно говоря, сейчас больше о своих людях думать надо. Зверье одолеть как-то надо.
– Скажи ему про зверье, – тихо предложил Туф.
Петрович глянул на Хенда – тот спокойно кивнул.
– Значит, говорите, боитесь к страшилищам подходить, – Петрович зашуршал вещами в рюкзаке. – Есть кое-что…
Он достал штуковину со шлангами.
– Видали такое?
– Знакомо… видел я, недомерки с такими ходят. Доспех какой-то?
– Ну, может, и доспех. С такой штукой к зверю подойти можно вплотную. За ушком даже пощекотать.
– Я эту ерунду слышал… – пожал плечами префект. – Вы тоже верите в подобные россказни?
Петрович заметил, что энейцы отложили работу и очень пристально его слушают.
– Да если б не эти россказни, я тут перед вами не стоял, – горько усмехнулся он.
– Все правда, – подтвердил Хенд. – Своими глазами видел. Слово старого сторожевика.
– Расскажи им все, – Туф хлопнул Петровича по плечу. – А мы пойдем-ка к котлу. Что-то я опять проголодался.
* * *
Первый раз Влад пришел в себя лишь на пару минут. Он видел перед собой только провисший закопченный потолок. Было очень душно, где-то рядом трещал огонь.
С головой творилось что-то неладное. Казалось, вместо правого уха образовалась большая дыра, в которой ковырялись раскаленными крючками. Бешено стучало сердце.
Над ним вдруг склонилась Алика, а потом – какой-то неопрятный старик с гноящимися глазами. Они начали наперебой что-то говорить, но Влад не мог разобрать ни слова. Они действительно лопотали какую-то бессмыслицу, как грудные дети.
Потом старик сунул ему в нос затхлую тряпку, и Влад снова выключился.
…Второе пробуждение прошло легче. Все так же болели голова и ухо, перед глазами плыли желтые клочья, но Влад хотя бы смог приподняться и осмотреться.
К нему тут же подскочила Алика.
– Слышишь меня? Говори! Слышишь?
Влад несильно кивнул, вызвав целый поток кипящей лавы в голове. Он поднял было руку, но Алика остановила его.
– Не трогай, а то повязку сорвешь.
О том, что на голове повязка, Влад даже не знал.
Они находились в тесной, жарко натопленной комнатке с крошечным грязным окном. По закопченным стенам ползали крупные жуки, сквозь доски пола пробивалась жухлая трава.
– Встать можешь? – спросила Алика.
Влад с усилием приподнялся, сделал пару шагов.
– Нормально, – сказал он. – Только в башке тарарам какой-то…
– Нам нужно уходить, очень быстро. Сможешь?
– Что стряслось-то? Где мы?
– Давай потом, ладно? – Алика выглянула за дверь и крикнула: – Авра! Готовь повозку!
Алика сунула Владу в руки плошку с дымящимся отваром.
– На пока это. В дороге чего-нибудь поешь.
– Куда едем? Что за спешка?
– А ты ничего не помнишь?
Влад пожал плечами. Он бы и вспомнил, но вспоминать было больно. В голове сразу что-то вскипало, обжигая мозги.
Они сели в старую, много раз ремонтированную тележку, запряженную в незнакомое невысокое коренастое животное вроде собаки. Управлял ею все тот же засаленный старик, Влад его вспомнил.
– Авра, спасибо за помощь! – крикнула Алика на прощание.
– Не благодари, мы одна семья!
Вокруг был только туман, грязевые озера и пучки сухих стеблей. Старик вел тележку по гнилому, едва заметному настилу из хвороста. Под колесами сочно чавкало.
От прохлады у Влада немного прояснилось в голове. Начала возвращаться память. Он вспомнил и ночной переход через болото с гурцором, и железный домик, и треск огня в печке…
– Ты его убила, – пробормотал Влад. – Я вспомнил.
– Конечно, убила, – жестко усмехнулась Алика. – Ты ему все выложил, до последней буквы. Наутро о нас узнала бы вся Шира.
– Как же так? Я ничего ему не говорил.
– Это тебе кажется, что не говорил. Выкладывал как заведенный – даже я столько не болтаю. И про настоятеля, и где магистры прячутся…
– Ерунда, быть не может. Что со мной было?
– Он тебя еще на дороге вычислил, помнишь? Что-то он про тебя понял. А дальше ты сам все рассказал. Да не напрягайся ты так, ты не виноват. Лучше скажи, кто тебе пиявку ставил?
– Что? Какую пиявку?
– Ну, пиявку! Червяка… – Алика постучала пальцем по виску, и Влад наконец понял.
– Не знаю… там много всяких было. Нас в какой-то яме сначала держали…
– Все понятно. Ты тогда даже гражданином не был. Рабам специальные пиявки ставят, чтобы их мысли можно было видеть.
– Да вроде никто до сих пор не видел…
– Может, и не видел. Может, никому и не надо было видеть. А гурцору этому, как видишь, понадобилось. Кроме того, не забывай, он служит на болотах, знает про пиявок все, что можно знать. И умеет кое-что такое, чего другие не могут.
– Слушай, а зачем ты его в печку-то?..
– А ты думаешь, гурцоры из его головы не достанут все, что ты наболтал?
– Не знаю…
– Вот и молчи. И вообще, отдыхай, у нас тяжелая дорога впереди.
– Постой, я еще хотел спросить. У твоей подруги проблем-то не будет из-за нас?
– Моя подруга проблемы умеет решать сама. И получше, чем некоторые. Все, отстань.
– Не отстану. Скажи, что вы со мной сотворили? И почему у меня повязка?
Алика протяжно вздохнула.
– Пиявку твою старую вытащили. Она после вашего общения с гурцором… ну, короче говоря, негодная стала. Новую тебе поставили.
– Рехнуться можно… – поморщился Влад.
– И еще я забыла тебе сказать, на это ушли почти все наши деньги.
– Прекрасно…
Влад попытался лечь и расслабиться. На маленькой повозке это было непросто. Да и тряска не прибавляла здоровья. Зато прекратился шум в голове, который надоедал в первый день.
Сквозь туман Влад вдруг увидел людей. Несколько человек стояли далеко в болотах, по пояс в грязи, и смотрели на их повозку. Непонятно было, что они тут делают и чем живут: никаких признаков обустройства до сих пор не наблюдалось – ни хижин, ни костров.
