— Я ни за кого себя не выдаю.
— Я тебе не верю, — ответил он, погрозив мне пальцем.
Он очень много пил. Ему хотелось сейчас порассуждать, поучить меня уму-разуму, поэтому я даже не стал приставать с расспросами, куда мы завтра отправляемся и на какой срок. Это можно выяснить и утром.
Дверь открылась, на пороге показались двое. Одного я знал — это был Медвежья Лапа, погонщик, с которым мы ездили разбирать руины. Второй пришелец казался незнакомым, хотя, возможно, я когда-то мельком видел его. И одеждой, и телосложением он смахивал на Медвежью Лапу. Волосы на его голове и лице торчали клоками, а на щеках росли три большие родинки. Он был похож на театрального лешего.
— Где пропадали? — поинтересовался Подорожник.
— Собирались, — ответил «леший».
— Все готово — и вещи, и лошади, — добавил Медвежья Лапа, искоса поглядывая на меня. — Можем хоть сейчас отправляться.
— Достаньте из-под кровати кружки и присоединяйтесь.
Гости прошли на середину комнаты и огляделись, не зная, куда присесть.
— Пошли вон отсюда, — скомандовал Подорожник девицам, занявшим его кровать. — Далеко не уходите, может, еще позову.
Все расселись, забулькало вино.
— Выпей с нами, Безымянный, — пригласил старший погонщик. — Завтра мы вчетвером уезжаем отсюда. Вот этого зовут Утопивший Лошадь, но мы кличем его Свистун. А это — Медвежатник, Медвежья Лапа.
Мы выпили. Затем завязался разговор, из которого я очень быстро выключился. Погонщики вспоминали какие-то свои байки, переговаривались малопонятными фразами, посмеивались над странными шутками. В этой комнате я вдруг остался один.
И тогда меня пронзило тревожное чувство. Я четко осознал, что завтра отбываю навстречу неизвестности, а здесь не остается никого, кто бы меня искренне ждал. Во всем этом мире нет человека, которого бы волновала моя судьба. И если сбудется пророчество Подорожника и я лягу где-нибудь на обочине с разбойничьим ножом в спине, не останется ничего, кроме праха. Ни воспоминаний, ни слов, ни дел. Этот мир прекрасно обходился без меня и будет обходиться дальше.
И тогда я снова ощутил настоящую, неудержимую, горькую тягу в тот край, где меня действительно ждали.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ДОРОГА
Перед сном я много думал о предстоящей дороге. Мне столько разного о ней наговорили, что я ожидал увидеть что-то из ряда вон выходящее. Казалось, за пределами города начинается особая зона, мир, в котором нормальный человек долго существовать не может.
Но я увидел обычную пыльную колею, обросшую редким кустарником и петлявшую между валунами. Время шло, колеса катились, а ничего не происходило. Изредка попадались одинокие пустынные огороды, где на неровных грядках среди могучих сорняков торчали какие-то чахлые, не знающие человеческой заботы растения. Никто здесь не ухаживал за посадками, поэтому иногда трудно было отличить — где огород, а где просто дикая заросшая поляна.
Впрочем, я понимал, что почти везде был огород. Не так много земли имели здесь люди, чтобы позволять ей пустовать и кормить бесполезную лебеду и полынь. Везде, где могло что-то расти, бросались в землю клубни, семена, луковицы.
Вдоль дороги почти не было деревьев. Я знал, что яблоневые сады расположены по другую сторону заставы, там, откуда начинается степь. Мы же двигались по каменистому краю предгорья.
— Расслабься, — посоветовал Подорожник. — Ты как староста на куче картошки.
Он, наверно, был прав. Я сидел на повозке, распрямив спину и вглядываясь в каждый камень. Вчерашние разговоры подействовали — я теперь везде искал угрозу.
— Как только расслабишься — тут и начнутся неприятности, — ответил я, чтобы оправдаться.
— А если не расслабишься — не начнутся?
— Я буду к ним готов.
— Вряд ли. Когда станем проезжать деревни, тогда и надо смотреть. А тут ты своими грозными взглядами только ящериц распугаешь.
Я постарался посмотреть на мир другими глазами, как советовал погонщик. Мир выглядел еще более угрюмым и диким. Позади скрипела вторая тележка, под командованием Медвежатника и Свистуна. Впрочем, Свистун спал. Медвежатник зевал. Они везли десяток мешков с какой-то едой на продажу. Груз нашего экипажа составляли только продуктовые запасы и сверток, который Подорожник положил в свою дорожную сумку.
— Поспи, — посоветовал погонщик.
— Не хочется. Лучше ты.
— А кто лошадь поведет? Ты дорогу-то знаешь? На этом очередной пустой разговор прекратился. Мы долго молчали, но я не тяготился этим. С моим попутчиком можно было просто молчать. Я начал разглядывать далекие вершины гор. Хотелось когда-нибудь забраться на них и оглядеть эту несчастную землю с большой высоты. Может, удастся увидеть ее границы. Может, чуточку дальше.
— Помнишь, ты говорил мне про чужаков? — спросил я.
— Вроде что-то говорил.
— Откуда они к вам приходят?
— В каком смысле?
— Ну, откуда они берутся. Где живут чужаки?
— Никогда не задумывался.
— Очень странно. А вдруг там, откуда они пришли, жизнь лучше, чем здесь?
— Ха!, Видел бы ты этих чужаков, не говорил бы такое.
— Неужели совсем не интересно?
— Да нет... Живут где-то. Нам туда не надо. Кому надо — тот пусть интересуется.
— А что, есть такие?
— Всякие есть. Некоторые пытались уйти через дальние горы.
— И что же?
— А ничего, — погонщик усмехнулся. — Там теперь столько мертвецов, что, говорят, в хорошую погоду видно, как на склонах белеют их кости. Многие хотели уйти от Пылающей прорвы, а как от нее уйдешь, если она везде?
— Куда они пытались уйти? В какую сторону?
— В любую. Куда бы ни шел, остановишься перед горами. Если хватит смелости на них карабкаться — попадешь в Прорву. Она тебя и прикончит.
— Ну а что там дальше? Что после Прорвы?
— Ничего там нет, — удивленно ответил Подорожник. — Прорва — она и есть Прорва.
— То есть ты хочешь сказать, что ваша страна со всех сторон окружена Прорвой?
— Так и есть. В ней и рождаются посланники, которые убивают людей и животных.
«Двухмерная модель мира, — подумал я. — Это мы уже проходили».
— Ну а старые вещи, — сказал я вслух, — откуда они берутся? Не чужаки ли приносят их с собой?
— Ерунда, — скривился Подорожник. — Старые вещи упали с колесницы, которая в старые времена появилась в небе, пронеслась над землей и канула в Прорву. С тех пор люди их находят. Вот так.
И в этой легенде мне послышалось нечто знакомое.
