– Так что, мне подавать или нет?
Тася выразительно посмотрела на него: мол, не вертись под ногами. А затем поспешила за гостем.
В смотровой кабине все блестело неестественной чистотой. Испытатели, одетые по случаю визита в белоснежные изолирующие костюмы, неслышно скользили за бронестеклом, словно исполняли некий тайный ритуал во славу науки.
– Итак, господин Марциони, перед вами святая святых – объект наших исследований.
Гость несколько секунд рассматривал графитовую кювету, установленную в центре испытательной камеры, потом едва заметно пожал плечами.
– Эта сковорода со сметаной – то, о чем вы мне говорили?
– Это не сметана. Это вообще не жидкость, не газ, не порошок. То, что вы видите, – не вещество, а, скорее, состояние вещества. Официального названия у явления нет, но мы приняли рабочее название – геоплазма. Месторождение – одна из малых планет системы Дора-14, и возможно, в конце концов геоплазму переименуют в соответствии с местом открытия…
На самом деле Тася знала, что Ступич мечтает о другом имени для геоплазмы. Он спит и видит, чтобы открытие назвали его фамилией. Впрочем, она его за это не осуждала, поскольку свой грамм честолюбия любому ученому только на пользу.
– Хорошо, показывайте, – Марциони принял расслабленную позу в кресле, ожидая зрелища.
Ступич отошел к пульту, тихо сказал что-то в микрофон. Гость со снисходительным любопытством прислушивался к научной абракадабре, не выказывая нетерпения. Тася скромно сидела в углу и, сжав кулачки, истово молилась за удачу.
В испытательную камеру въехала автоматическая тележка с цилиндрическим аквариумом. За стеклом сидела маленькая испуганная обезьянка и таращила на мир блестящие глазенки. Выросшая на всем искусственном, она выглядела больной и облезлой.
Гость неожиданно рассмеялся.
– Где вы тут раздобыли это существо? Уму непостижимо, на космических базах не выживает никто, кроме людей и тараканов!
– Это клон, – отозвался академик. – Я заказываю их, используя свои связи. Это стоит некоторых средств, но другого выхода нет. Экспериментировать на людях мы пока не можем. А теперь внимание… – Ступич пробежал пальцами по сенсорам и скомандовал: – Разряд!
Обезьяна взвизгнула и заметалась в своей банке. Марциони некоторое время сидел молча с недоумением на лице, потом взглянул на академика.
– Ну и?..
– Прошу внимания на мониторы. В момент, когда животное получило электрический удар, в сосуде с геоплазмой зафиксированы следующие изменения: падение плотности – восемь процентов, снижение электрического сопротивления – полпроцента, повышение температуры – шесть десятых градуса, – Ступич торжествующе взглянул на гостя.
Но гость почему-то не торжествовал.
– М-да… – произнес он со странной интонацией. – Поразительно. Я пролетел полгалактики, чтобы посмотреть, как вы вставляете оголенный провод в задницу мартышке. И вы полгода этим занимаетесь?
Тася заметила, как по лицу академика сбежала струйка пота.
– Но поймите… – запинаясь, проговорил он. – Это и есть тот результат, который мы вам обещали шесть месяцев назад, когда получали грант. Налицо восприимчивость материи к изменениям ментальной энергии…
– Вы обещали несколько другой результат. Вы говорили, что человек сможет управлять машинами с помощью силы мысли – и это без всяких имплантатов, электродов и прочего железного хлама в мозгах. А пока я вижу только замученное животное и бадью со сметаной.
– Да, совершенно верно! – горячо заговорил академик. – Пока только животное. Сейчас я вам покажу вторую фазу эксперимента, вы все поймете.
– Вторую? – Марциони пожал плечами. – Давайте вторую.
– Смотрите! – объявил Ступич, затем что-то сказал в микрофон и жестом пианиста прошелся по клавишам на пульте.
На первый взгляд, ничего нового не произошло. Обезьяна снова вскрикнула, но потом неожиданно быстро успокоилась, легла на бок и заурчала.
– Похоже, вы ее прикончили, академик, – констатировал Марциони. – Поздравляю.
– Вы не поняли? – нервно улыбнулся Ступич. – Ну, естественно, вы не смотрите на приборы. А я объясню. Геоплазма отреагировала на приступ боли у животного, аппаратура зарегистрировала эту реакцию и отключила болевое воздействие. Иными словами, обезьяна дала мысленный приказ выключить разрядник.
Миллиардер несколько секунд осмысливал услышанное.
– Ну… а включить его она может?
– В принципе, может, – академик озадаченно наморщил лоб. – Но зачем?
– Как зачем? В перспективе предполагается, что человек сможет и включать, и выключать, и еще много чего делать. Или я что-то понял не так?
– Нет, все так.
– Но вот в чем штука… Человека всегда придется бить током, чтобы техника слушалась его мыслей?
Несколько секунд Ступич рассеянно моргал, потом до него дошло, что гость шутит.
– Что вы, нет, конечно, нет! Мы же работаем. Мы записываем ментограммы, анализируем их, сепарируем сигналы, затем эмулируем их аппаратными средствами и смотрим, как на них реагирует геоплазма. Образно говоря, мы учим ее язык.
– И сколько слов уже выучили?
– Слов? – Ступич развел руками. – Если переводить на слова, то только одно.
– И какое оно?
– Боюсь, не смогу воспроизвести. Это высокочастотный сигнал, определенным образом модулированный. Могу продемонстрировать, но боюсь, опыт не покажется вам слишком зрелищным.
– Да уж… С обезьяной куда веселей. Давненько я не был в зоопарке. Скажите, это все, что вы хотели мне сегодня показать? – он поднялся с кресла, прошелся, разминая ноги.
– Пока да, – убитым голосом проговорил академик. Тасе вдруг стало его нестерпимо жалко.
– Угу… – Марциони задумался. Ступич стоял перед ним, как подсудимый перед трибуналом.
– Ни за что не поверю, – сказал вдруг миллиардер, – что вы не пробовали эту штуку на человеке.
– Э… – Ступич растерянно заморгал. – Но…
– Что «но»? Есть проблемы?
– Видите ли… видите ли, это слишком неизученный аспект, это еще рано, очень рано! – Академик был похож на воришку, застигнутого врасплох.
– Ну-ну-ну! – рассмеялся Марциони. – Вы меня еще будете пугать. Так что, в чем загвоздка?
Ступич все еще мялся.
– Реакция есть, – тихо проговорил он. – Но непредсказуемая.
– Вот как? – оживился Марциони. – Пожалуйста, дальше.
– Ну… – Ступич изобразил несколько неопределенных жестов. – Все очень бессистемно. Видимо, ментальность человека в разы сложнее, чем у животного…
