– И что? – заинтересовался Сологуб.
– Они тоже уперлись в этот завал и затем свернули на другую улицу. Скорее всего, вон на том пересечении. А дальше – вы знаете, что было.
– Ты хочешь сказать, нам ждать того же?
Боец не ответил. Но все призадумались. Через минуту Сологуб принял решение.
– Давайте все-таки попробуем обойти. Вернуться никогда не поздно.
«Как раз в этом стоило бы сомневаться», – подумалось вдруг мне.
* * *
Мы перешли на параллельную улицу, и сразу стало ясно – здесь все не так. Здесь явно что-то происходило до нас.
Если прежде мы лицезрели просто обветшавшие и захламленные кварталы, то теперь перед нами лежала совсем иная картина. Из искореженного асфальта торчали скрученные в штопор трубы коммуникаций, стены домов покрывали огромные трещины, как будто по ним били исполинским молотом, с уцелевших деревьев свисали черные лохмотья.
Здесь словно прошел ураган, и не просто ураган, а натуральный гнев божий.
– Полковник, – неуверенно позвал я. – Давай-ка, от греха, вернемся на ту улицу. Переползем через развалины и пойдем тихонечко дальше. Не нравится мне здесь.
– Пока ничего страшного не наблюдаю, – ответил он.
– А потом поздно будет наблюдать, – поднажал я.
Сологуб сомневался всего пару секунд.
– Ерунда, – высказался он наконец. – Путь свободен, значит, надо идти.
Мы пошли. Туман сгущался, он, казалось, вытекал мутными тягучими языками даже из темных провалов окон. Неожиданно идущий впереди боец резко остановился.
– Что еще за дерьмо такое? – услышал я.
Мы осторожно приблизились. Перед нами была круглая проплешина в асфальте, метра полтора в диаметре. Она шевелилась. Вернее, она слабо пульсировала. Казалось, что под дорожным покрытием затаилось какое-то существо, и мы видим лишь его крошечный фрагмент. Пульсирующая поверхность была грязно-зеленой, шершавой, бородавчатой и больше всего походила на жабью кожу. Иногда по ней стекали мутно-белые ручейки, которые моментально в нее же и впитывались.
Боец направил на проплешину автомат и вопросительно взглянул на полковника. Тот очень внушительно погрозил ему кулаком. Затем жестом приказал двигаться дальше – очень тихо двигаться.
Не прошли мы и пятнадцати шагов, как заметили еще одну проплешину. Она была совершенно бесформенная и тянулась в длину метра на четыре вдоль накренившейся стены дома. Потом кто-то увидел впереди еще две и еще и вскоре мы перестали обращать на них внимание. Однако двигались мы все так же осторожно, едва ли не на цыпочках.
– Смотрите! – тихо сказал связист, останавливаясь.
Мы увидели разгромленную автоколонну. Около десятка мощных вездеходов были разбросаны по улице, как детские кубики. В некоторых с трудом узнавались вездеходы, настолько они были изуродованы.
– Н-да… – обронил полковник. – Такое даже вакуумная бомба не сделает.
– Может, вернемся на ту улицу? – деликатно предложил я.
– А ты дашь гарантию, что там мы прошагаем, как по ковровой дорожке?
– Вряд ли.
– То-то и оно. Знаешь старую армейскую мудрость про два снаряда и одну воронку?
– Нет, но догадываюсь. Это типа анекдот, да? Упали два снаряда в одну воронку, и один другому говорит…
– Хватит трепаться. Двигаем вперед, парни. Только осторожно. Если что, рассредоточиваемся и самостоятельно укрываемся в подвалах и подъездах.
– Эх, Мухтара бы сюда… – вздохнул кто-то.
Ближайший к нам вездеход лежал вверх колесами. Его раму словно погнули об колено да еще и наступили сверху. Из железной мешанины торчали две скрюченные руки, высохшие и почерневшие. Я поспешно отвернулся.
– Ну, здесь все понятно, – пробормотал Сологуб. – Так, а это еще что?..
По его голосу я понял, что сейчас увижу нечто вовсе уж неординарное. Он смотрел куда-то за меня, я обернулся – и невольно ойкнул.
Из стены дома торчал человеческий торс. Просто торчал на ровном месте, на высоте в пару метров, словно какие-нибудь оленьи рога в гостиной. Можно было подумать, что его вбило в стену какой-то ужасающей силой, взрывом, например. Хотя такого и не бывает…
Он был весь черный, как будто обгоревший. Но, когда мы подошли поближе, стало видно – он покрыт чем-то похожим на смолу. Один из бойцов осторожно подошел и тихонько потыкал в него стволом автомата…
– Стой! – рявкнул Сологуб, но было поздно.
Тело затряслось, как холодец, руки начали исполнять какой-то немыслимый танец, голова замоталась в разные стороны, а затем раздался такой вой, что у меня мороз прошел по спине.
Торс отвалился и грохнулся о тротуар, оставив черное маслянистое пятно на стене. Он продолжал дергаться, вой сменился свистящим шипением. Он загребал руками, словно хотел скорей куда-то уползти, пальцы судорожно скребли по грязному асфальту, оставляя глубокие борозды.
Мы все, естественно, разлетелись в разные стороны и продолжали пятиться. Все целились из автоматов, но никто не решился стрелять.
Первым, как положено, пришел в себя полковник.
– Спокойно! – рявкнул он. – Опустить оружие!
Черный человек продолжал извиваться у стены, правда, уже куда менее активно. Убедившись, что бойцы держат себя в руках, Сологуб продолжал:
– Вам же рассказывали – это «огрызок». Он не опасен. А поэтому берем ноги в руки и шагаем дальше.
Чувствовалось, что и у него поджилки трясутся. Какие бы они ни были храбрые и отважные, а видеть такое вряд ли кому-нибудь довелось.
Мы без приключений миновали место гибели правительственной автоколонны, от чего Сологуб пришел в состояние глубокого удовлетворения.
– Ну, вот и все, – он снисходительно похлопал меня по плечу. – А ты говорил, в обход…
Я не стал напоминать, что я не говорил ни про какой обход, а, наоборот, предлагал двигаться напрямую через рухнувшие дома. Какой смысл, если дела пока идут нормально.
– Я задницей чувствую, где надо идти, – продолжал хорохориться Сологуб. – Там, где штатский ляжет костьми, там спецназ пройдет с песней!
Я все же успел усомниться: может, он зря так гордится экстрасенсорными способностями своей задницы?
И уже через секунду понял: зря!
* * *
Сначала под нами задрожала земля. Я даже и не особо испугался – чувство, знакомое любому горожанину, которому приходилось идти над линиями подземки. Я, правда, не догадался подумать, откуда здесь подземка…
Дрожь не прекращалась, а, наоборот, усиливалась. Бойцы уже замедлили шаг и тревожно переглядывались. Вскоре затрясло так, что от домов начали отваливаться куски. Сначала куски, а потом неподалеку с грохотом рухнула стена.
