Выглядеть идиотом не хотелось. Тем более это не первый раз. Сенина вдруг разобрала злость. Он достал планшет и нашел фрагмент записи, где врач волочит по коридору мертвеца.
– Не объясните ли заодно, что это такое? – Губернатор внимательно просмотрел запись. Удивленно хмыкнул, почесал подбородок. Потом позвал врача.
Тот смотрел на экран с ледяным спокойствием, ни один мускул не дрогнул.
– Ты хотел кого-то удивить этим или, может, напугать? – холодно произнес он.
– Я хотел бы получить объяснения, – ответил Сенин,
– Хорошо, получишь. Обращал внимание на деревянное строение за периметром? Это молебная палата. А рядом, как полагается, кладбище. Представь себе, у нас тоже умирают люди. От болезней, от несчастных случаев. И моя обязанность регистрировать каждую смерть, а также проводить необходимые исследования – я имею в виду вскрытие. У меня есть для этого специальное помещение – там и сделана запись. Проверить легко.
Врач повернулся и с холодным достоинством удалился. Сенин почувствовал себя, мягко говоря, неловко.
– И тем не менее, – сказал он губернатору, – я обязан сообщить в Сектор, что здесь развилась опасная биологическая культура. Я обязан заказать оборудование и материалы для решения проблемы. Это нужно сделать срочно, и я удивлен, почему этого не сделали вы.
– Мы не думали, что это так серьезно, – ответил Ковтун, и Сенина просто взбесила эта детская отговорка.
– Сегодня же, – сказал он, – я воспользуюсь вашим гиперпередатчиком.
– Да, конечно! Только, боюсь, сегодня не получится. Там что-то с питанием…
– Думаю, мы найдем способ это исправить, – сказал Сенин, и тут в наушнике раздался сигнал вызова.
– Командир, – донесся голос Карелова. – Мы нашли тело.
– Какое тело? – оцепенел Сенин.
Губернатор при этих словах замер и буквально вцепился в него пронизывающим взглядом.
– Тело этой девушки. То же самое лицо. Просто копия. Перелом свода черепа. Ее приложили головой об угол.
– Что там еще? – с подозрением спросил Ковтун. Сенин едва заметно покачал головой. Губернатор в упор смотрел на него, а он смотрел на губернатора. В мозгу словно стучал огромный колокол. Он бил в набат, он говорил, что всё, сказанное Валенски, – правда. Кошмарная, невероятная, несусветная правда. И что перед Сениным стоит не губернатор, и вообще не человек, а чужеродный организм с непознанным внутренним миром и непредсказуемыми намерениями.
– Извините, мне надо идти, – сказал Сенин.
Через секунду он со всех ног мчался к насосной станции.
* * *
– Они сломали передатчик, – сказал Вельцер.
Он сидел в кресле и крутил в пальцах диск с рапортом. С уже бесполезным рапортом.
– Что значит – сломали? – спросил Сенин. – Разворотили пульт кувалдой?
– Нет, они аккуратно что-то испортили или просто вынули. Я полчаса тряс за шиворот инженеров, они много извинялись, обещали всё исправить, но… – Вельцер с досадой махнул рукой.
– Понятно, – вздохнул Сенин. – Это я виноват.
– Не понял, командир. – Карелов поднял на него глаза.
– Я сказал губернатору, что сегодня же затребую у Сектора все средства для уничтожения грибницы.
– Это непростительная ошибка, – тихо сказал Валенски. – Я же предупреждал, что всё нужно делать тайно. Они не дадут грибницу в обиду, всеми силами, всеми средствами будут мешать вам.
– Так уж и всеми? – усмехнулся Сенин. – А если потребуется нас вообще убить?
Валенски неопределенно пожал плечами.
– Вряд ли. Мы ведь должны стать такими же. Зачем же нас убивать…
– А если им припрет? Если я сейчас обвяжусь взрывчаткой и пойду взрывать грибницу.
– Это не так просто. – Валенски кисло улыбнулся. – Тело грибницы глубоко, рядом с реактором или под ним. А волокна – это так, придатки, которыми она ощупывает и промеряет нас.
– Значит, взорву реактор, – со злостью процедил Сенин. Он откинулся на спинку кресла и перевел дыхание. Он дико устал за этот день, ему хотелось спать.
– Не понимаю я, – сказал он. – Не понимаю, что у них в голове творится. Ну, вот, допустим, я говорю, что иду взрывать грибницу. Что чувствует при этом подражатель? Он твердо знает, что должен мне помешать, или, может быть, он в беспамятстве, как лунатик, идет и протыкает мне колесо на вездеходе – что?
– Я не знаю, – виновато произнес Валенски. – Я не могу всего знать. Над такими вопросами должна работать большая научно-поисковая бригада – с узкими специалистами, с аппаратурой. А я – что я могу?..
– Послушай, командир, – подал голос Муциев. – А надо ли нам сейчас обсуждать эту зоологию? Может, подумаем, как головы сберечь?
– С головами нашими ничего не случится, мы предупреждены, и… В конце концов, у нас остается лагерь, где будем сыты и согреты. Как прикрыть людей – вот над чем надо думать.
– Скоро ночь, – глубокомысленно проговорил Валенски и поежился.
– Надо думать, – повторил Сенин. – И главное сейчас – связь.
– Я не сумею восстановить передатчик, – сказал Вельцер. – А наша аппаратура – это так, игрушки. Если только на орбите не появится какой-нибудь случайный лайнер…
– Ну, такого счастья нам долго ждать придется, – покачал головой Сенин. – Может, порыться в крепости? Десять к одному, тут остались какие-нибудь средства связи от старых экспедиций.
– Случайно завалявшийся гиперпередатчик мы точно не найдем, – усмехнулся Вельцер. – А обычная аппаратура – какой с нее прок? Пока сигнал дойдет, мы состаримся.
– И улететь отсюда не на чем, – произнес Карелов. – На летном поле только пара челноков.
– Ясно, – сказал Сенин. – Итог таков: надеяться нам не на кого. И защищать людей надо своими силами.
– А сил не так много, – печально заметил Гордосевич.
– Какие у кого соображения?
Бойцы задумались. Молчал и Валенски, который из всех присутствующих знал о грибнице больше всех. Сенин первым нарушил молчание.
– Я склоняюсь к тому, – сказал он, – чтобы провести работу среди поселенцев. Мы сможем их убедить, у нас теперь есть, чем их убедить. Правда, не представляю, что начнется, если предъявить им двух Кармен – живую и мертвую…
– Я тоже думаю, что мы вшестером не сможем контролировать всё поселение, – присоединился Карелов. – Люди сами смогут о себе позаботиться.
– И хорошо бы взять под контроль все дырки, через которые могут вылезать эти черти, – добавил Муциев. – Это тоже можно поручить кому-то, народу здесь хватает. И патрули на улицах не помешают.
