– Предупрежден – значит вооружен, – задумчиво произнес Сенин. – Это какой-то древний мудрец сказал. Беда всех, кто здесь был убит, – они ничего не знали. На них нападали неожиданно. Но если предупредить людей, картина может поменяться.
– Взорвать это чертово гнездо, – буркнул Гордосевич. – Кого тут жалеть? Этих выродков?
– Не прав ты, парень, – покачал головой Сенин. – Тут еще не все выродки. И вообще, выродки или нет – это не нам сейчас решать. Они люди – они просто живут, работают, веселятся и никому не причиняют зла. Напрямую не причиняют. Они даже не осознают, кто они на самом деле. Верно, Валенски?
Биолог вздохнул и обвел бойцов печальным взглядом.
– Мне придется внести в наш разговор долю пессимизма, – сказал он. – Вы не сможете провести работу с поселенцами. Вернее, вы просто ничего не добьетесь. Любая паника здесь очень быстро гасится, я это уже видел. Вас просто сочтут паникерами, как и меня в свое время. Хорошо, если не сумасшедшими. И мы не сможем контролировать все выходы из тоннелей, их сотни. И отстреливать подражателей на улицах – это лишь полумера. Потому что взамен убитого двойника грибница произведет нового, она не успокоится, пока не сделает свое дело. Ну, а взрывать реактор – это вообще безумие. Да и не уверен я, что это убьет грибницу.
– А что ее убьет? – спросил Карелов.
– Я уже говорил, у меня есть одна разработка. Это контркультура – безвредный для человека грибковый организм, который размножается и разрушает ткани грибницы. Иными словами, болезнь узконаправленного действия.
– И где она, твоя болезнь?
– Пока у меня есть только технологическая формула. Воплотить ее здесь невозможно, не те условия.
– А если очень постараться? – спросил Сенин. Валенски снисходительно улыбнулся.
– Попробуйте сделать пересадку сердца, имея только молоток и зубило. Не сделаете, даже если очень постараетесь.
– Хорошо, Валенски, скажи, где найти необходимые условия?
– В любом стационарном исследовательском комплексе среднего масштаба. Это недолгая процедура, она хорошо отработана, и я часто этой методикой пользуюсь. На опорной базе Сектора нужная аппаратная схема точно найдется.
– Далековато, – заметил Вельцер.
– Всё равно это придется сделать, и скорее всего, в масштабах всей планеты. Грибница проснулась, когда заработал реактор – она стремится к теплу. Вот почему ее много в южных широтах. А теперь представьте, что будет, когда здесь запустят климатические станции.
– Я бы так далеко не загадывал, – произнес Сенин. – Я вообще не представляю, что будет с этим миром и чем закончится вся эта история. Ладно. – Он хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – Мы ушли от темы. У нас нет твоего вируса, Валенски, и у нас нет возможности быстро его получить. Да он нам сейчас и не поможет. А действовать надо.
– Надо, – согласился Валенски, но всем своим видом показал, что не знает, как именно действовать.
– Черт меня подери, но ведь вывести людей из-под удара вовсе не трудно! – воскликнул Сенин. – Достаточно, чтобы люди не ночевали поодиночке!
– Ага, – тут же развеселился Муциев. – Вот мы давно уже поодиночке не ночуем, да, пацаны?
Никто не поддержал веселья. А Валенски встал и начал кружить по комнате.
– Уважаемый Ганимед, я еще раз постараюсь вам объяснить. Ну, хорошо, допустим, вы как-то убедили поселенцев – в чем я сильно сомневаюсь. Допустим, они на ночь собираются в кучки, а мужчины даже патрулируют поселок. Так проходит день, другой, может, даже третий. Ничего не происходит, потому что подражатели – они тоже не дураки. Да и коконов пока слишком мало. Люди успокаиваются, теряют бдительность – в это время где-то подражатель наносит осторожный, незаметный удар. Поймите, это невидимый, не оставляющий следов враг. И слушать вас перестанут очень и очень скоро. Я был таким же наивным энтузиастом, и что в результате?
– Ты же сам первый кричал мне, что отсюда надо всех вывозить, – сказал Сенин. – Разве нет?
– Извините, я думал, что вас много, что за вами сила и власть. А вам сейчас, дай бог, самим бы уберечься.
– Значит, ничем помочь не можешь? – спросил Карелов.
– Ну… – Валенски беспомощно развел руками. – Мое дело – убить грибницу, и я сделаю это, когда смогу. А вы думайте. Если что надо – спрашивайте.
– Ладно, спросим. – Карелов встал и взял бушлат.
– Ты куда собрался? – удивился Сенин.
– Пойду посплю. Ночь мне придется провести на улице. А вы решайте сами.
– Сядь, – хмуро сказал Сенин. – Что еще за выходки такие?
Он некоторое время размышлял, хмуря брови
– Конечно, ты прав, Ганимед, – сказал он наконец. – Надо идти всем и закрывать улицы. Хоть какое-то время выгадаем. Но вы же не собираетесь стрелять в каждого встречного?
– Постараемся не ошибиться, – сказал Гордосевич.
– «Постараемся» не годится. Ошибки недопустимы, здесь нам не простят убийства, даже случайного. Во-первых, ходить будем по двое и оптимальные маршруты определим сразу. Во-вторых, как вы понимаете, подозрительных нужно не расстреливать на месте, а задерживать…
Валенски при этих словах заворочался и что-то недовольно пробормотал.
– …и на автоматы всем надеть гелевые насадки, – добавил Сенин. – А властям я скажу, что всё это в связи с сегодняшним происшествием.
Он посмотрел на часы. На сон осталось часа четыре, а спать хотелось просто мучительно. Значит, придется помучиться.
* * *
Ночь не принесла новостей, впрочем, это было хорошо. До рассвета бойцы добросовестно обходили поселение по своим маршрутам и искали чужих. Но ни одной тени не мелькнуло в подворотне, ни единого постороннего движения не показали детекторы.
Сенин ходил наравне со всеми, но затем стал валиться с ног. Шедший с ним в паре Валенски посмотрел с нескрываемым сочувствием и сказал:
– Идите спать, Ганимед. Вы всё-таки еще больны.
– А как же правило? Мы ведь решили по одному не ходить.
– Да мне бояться нечего, вы же знаете. Я еще похожу.
– Ну, походи, Валенски. Только оружия я тебе не дам.
Почему-то Сенин долго не мог уснуть. И это при том, что от усталости ему даже ворочаться было тяжело. В эту ночь они много разговаривали с Валенски, и говорили не о деле, а о чем попало. Впрочем, говорил в основном биолог, рассказывал о себе, делился какими-то мыслями.
Ему, оказывается, всего двадцать восемь лет. Он уже много налетал и немало увидел. С детства неистово мечтал быть исследователем и работать в разведке. Он не только мечтал, но и готовился: занимался собой, тренировался, читал, ходил на курсы, а когда пришло время, поступил в академию. Потом прошел отбор в высшую школу астронавтов.
