– Вы тоже это чувствуете? – тихо сказал Валенски.
– Что?
– Дышится как-то по-другому.
– Возможно. Здесь и воздух другой, и обстановка не такая.
– Нет, дело не в воздухе. Она отпустила нас.
– Кто?
– Грибница. Она больше не давит на психику, не прощупывает мозги своими полями.
– Какими еще полями? – Валенски загадочно улыбнулся.
– Можете мне не верить, Ганимед. Но разве я часто бываю не прав?
– Ну… пожалуй, не часто.
– Мне знакомы эти ощущения. Когда я ушел жить в лес, я впервые почувствовал это. Словно вырываешься из душного подземелья, верно?
Сенин помедлил, обдумывая свои ощущения.
– Может быть, ты и прав, – сказал он, наконец. – Честно сказать, меня коробит от мысли, что туда придется вернуться. И ребят жалко.
– Скоро всё будет хорошо, – со счастливой улыбкой сказал Валенски и переложил из руки в руку свой таинственный ящик.
– Что у тебя там?
– Ничего, просто вещи, которые мне дороги. Разве у вас таких нет?
– Не знаю… Наверно, нет. Почти…
* * *
Сенин заснул сразу, но сон был тяжелый. Его до утра мучили кошмары. Видимо, та твердая оболочка, которая всё это время держала его психику в узде, теперь растворилась и выпустила из подсознания скопившийся там шлак.
Ему снились орды подражателей. Они представлялись ему в виде безмолвных серых червей с длинными липкими щупальцами. Они лезли прямо из земли, опутывали конечности, стискивали грудь, не давая глотнуть воздуха. И невозможно было бороться, крик тонул в липкой мешанине рук, ног, пальцев, безучастных прозрачных глаз…
Сенин проснулся и увидел серый рассвет за окном. Слышался непривычный звук – шум прибоя. Почему-то кровать Валенски была пуста.
Он вышел на кромку берега и долго смотрел, как волны бросают на песок клочья грязной пены. Океан был угрюм и неприветлив. Казалось, тысячи глаз из глубины молча наблюдают за нежданными гостями, которые пришли и потревожили вековое безмолвие.
– Красиво? – раздался за спиной незнакомый голос. Сенин обернулся и увидел человека в расстегнутой оранжевой штормовке. Он был смуглым и кудрявым, с умными, очень человечными глазами.
– Эмиль Ренан, профессор микробиологии, – представился он и от души пожал Сенину руку.
– Вы начальник экспедиции, – понял тот.
– Как я понимаю, нас заочно представили. – Ренан встал рядом и тоже направил взор на океан. – Согласитесь, на это можно смотреть до бесконечности.
– Если нет других забот, – сказал Сенин. Француз с любопытством посмотрел на Сенина.
– Вы действительно выглядите озабоченным. Верю, что у вас серьезные проблемы, готов помочь.
– Благодарю.
– Знаете, губернатор этой земли высказывался не совсем… впрочем, буду откровенен. Он просил не слишком доверять вашему спутнику, поскольку тот склонен к фантазиям и маниакальным страхам. Это так?
– Думаю, что скорее губернатор слишком беспечен.
– Может быть, может быть… Хотя, признаться, никогда не встречал наивных и беспечных людей на такой должности. И всё же я склонен верить тем, кому доверено оружие и власть.
– То есть мне?
– Да, вам. Думаю, у вас по роду деятельности вполне могут быть разногласия с губернатором. И в конце концов, меня это не должно касаться. Надеюсь, господин офицер, ваши действия действительно продиктованы необходимостью.
– А почему вы спрашиваете?
– Потому что ваше появление здесь окружено довольно странной вуалью – вся эта спешка, таинственность. Мне не хотелось бы потворствовать… э-э…
– Вот вы о чем. Не волнуйтесь, мы действуем в рамках закона.
– Верю, – кивнул француз. – Верю полностью.
Они еще некоторое время стояли молча и любовались сдержанной и величавой мощью океана.
– Трудно поверить, но через год здесь будет огромный жилой комплекс, – сказал профессор.
– Здесь? – удивился Сенин. – А что же будет там?
– Разумеется, промышленная зона. Разве вы не знаете?
– Я не очень этим интересовался, – признался Сенин. – Я здесь, честно говоря, по другой части.
– Понимаю. Вы не любопытны, да?
– Просто это не лучший из миров, которые я видел. Здесь холод и уныние. Не понимаю, что притягивает сюда людей.
– Что ж, – усмехнулся француз, – никакого секрета нет. В этой части материка всё напичкано редкоземельными материалами. Над нами – метеоритные пояса, где уйма железа и никеля. Понимаете меня?
– Да что ж непонятного… Здесь будут делать точную электронику и топливные компоненты. На орбите – собирать космические корабли. Всё так?
– Да, и более того. Отсюда будет совершен прорыв в неисследованные части Галактики. Через несколько лет этот мир приобретет очень большое значение. И всё здесь будет – и климат, и прекрасные условия жизни. Умные люди заранее занимают места под этим солнцем.
– А вы хотели бы здесь жить?
– Я об этом не думаю. Может быть, когда-нибудь потом. Ведь сейчас я занят делом куда более важным и интересным, чем просто «где-то жить». Сейчас, например, мы будем исследовать побережье – очень тщательно и всесторонне. Именно мы решим, может ли здесь жить человек.
– А что, есть сомнения?
– Дело в том, что в южных широтах неблагополучная обстановка с микроорганизмами. Человеку туда вход пока закрыт. На всякий случай проверяем здесь. Да и вообще, любое место нужно очень скрупулезно проверить, прежде чем объявить его безопасным. Понимаете, какова ответственность?
– Что ж, – усмехнулся Сенин, – если так, то вам интересно будет поговорить с моим спутником, с Валенски. Ему есть что рассказать про безопасность.
– Он уже вовсю рассказывает, – рассмеялся француз. – Проснулся раньше всех, растолкал моих сотрудников и устроил прямо-таки брифинг. Он у вас молодец. Человек, в высшей степени преданный науке.
– А вы почему не там?
– Я побыл там какое-то время и… Одним словом, мне передадут самое важное. Вы и сами знаете, что руководителю ни к чему забивать голову мелкими деталями.
– А он сказал вам, что… – Сенин замялся.
– Что? – в глазах профессора вдруг мелькнуло беспокойство.
– Он сказал, что вам лучше не появляться в поселении без необходимости?
Француз внимательно посмотрел Сенину в глаза.
– Знаете, – негромко проговорил он, – губернатор предупреждал, чтобы я ждал от вас чего-то подобного…
