– Так, может, они просто чересчур расслабились в приятной обстановке?
– Ну, может, и так… – Гордосевич окончательно сник. – Я поэтому никому про вас и не сказал. Вельцер установил пеленгаторы, когда вашу посадку засекли, а я вчера метку заметил и сразу стер.
– Так. – Сенин потер виски. – Только этого нам не хватало. В команде появились оборотни.
– Но ведь это еще неточно, – сказал Гордосевич, однако интонация при этом была почти вопросительная.
– Слышишь, биолог, какие тут у нас дела?
– Слышу, – отозвался Валенски.
– Вот бы сейчас пригодился твой сепаратор, а?
– На рейдере есть сепаратор.
– Это хорошо. Это правильно. Заодно и этого паренька проверим, да? Ты не против, Гордосевич, если мы и тебя проверим? А то, может, ты только на вид такой смирный.
– Да проверяйте, – удивленно пожал плечами Гордосевич. – Мне бояться нечего, я чистый.
– А откуда ты знаешь, что чистый. Они все ведь тоже думают, что чистые.
– Ну, что же, я себя не знаю?
– Неубедительно, – развел руками Сенин. – Но ты не переживай. Мы охоту на ведьм сейчас устраивать не будем. Всё равно «мочалке» скоро конец.
Он пристально посмотрел на Гордосевича – как тот отреагирует на эту новость. Но тот реагировал нормально. Не только с интересом, но и с радостью.
– Вы уже все сделали?
– Сделали.
– Отлично. Значит, скоро домой?
– Не очень скоро, но дело идет к концу. И это нас безумно радует. И всё-таки интересно, почему тебя не тронул твой подражатель? Может, он еще в пути?
– А я откуда знаю? – Гордосевич нахмурился – ему, конечно, не нравился подобный разговор.
– А если он тоже измененный, как я? – подал голос Валенски.
– А мы у него спросим. Слышь, Гордосевич, ты случайно не измененный?
– В каком смысле? – удивился тот.
– В твоем организме есть искусственные клетки?
– Клетки? – Парень тихо рассмеялся. – Да у меня не клетки, у меня сердце из фиброкерамики.
– Что-что? У тебя искусственное сердце?
– Уже лет десять. Шрам от операции еще не совсем зарос. Показать?
– Показать, – кивнул Сенин.
Валенски даже подполз поближе, чтоб всё рассмотреть. Действительно, через середину груди у Гордосевича тянулась тонкая бледно-розовая полоска.
– Вот оно что… – пробормотал Сенин. Он вдруг понял, что с души словно камень свалился. – Как же тебя на службу взяли с этой штукой?
– Эта штука, – усмехнулся Гордосевич, – может работать еще двести лет после того, как я умру. Это самая надежная штука из всего, что у меня есть.
– Нам повезло, – подал голос Валенски. – У нас есть еще один надежный союзник. Искусственное сердце грибница не повторит ни при каких условиях.
– Ну, ладно, – коротко вздохнул Сенин. – У меня возникло непреодолимое желание выпить. А у нашего научного светилы, я знаю, есть спирт. Как тебе такой расклад, Валенски?
Биолог что-то проворчал, но затем проворно залез в контейнер и представил обществу плоскую серебристую канистру.
– Сейчас изготовим что-то вроде ликера, – сказал он, подтаскивая коробку с пищевыми концентратами.
– Гордосевич, что там у вас творится за периметром? – вспомнил Сенин. – Кто-то основал новый город?
– Там больные, – ответил Гордосевич. – У нас, оказывается, чуть ли не эпидемия. Три семьи уже заразились, их решили пока отселить от остальных.
– Что-что? – Валенски оторвался от приготовления выпивки. – Какая эпидемия? Чем они больны?
– Ну, я ж не доктор, – развел руками Гордосевич.
– Но хотя бы как это выглядит? Что – кашель, понос, припадки?
– Не знаю. Нет там никаких припадков. Главный док нашел у них какую-то заразу, а в чем дело, никто толком не знает. Думаю, ничего страшного.
– Вот еще новости… – пробормотал Сенин. – А я-то уже собирался туда переселяться.
– И переселяйся, – пожал плечами Гордосевич. – Народ живет – и ничего. Ну, заболели несколько человек, бывает…
– Обязательно нужно переселяться, – сказал Валенски. – Я должен посмотреть, что происходит.
– Да уж, без тебя там никак не обойдутся, – кисло усмехнулся Сенин.
Тем не менее вопрос о легализации в поселении был уже фактически решен. Всё произошло, как и планировало начальство. Грибница умирает. Контакт с группой установлен – в лице Гордосевича. Прямой угрозы нет. Осталось только связаться с основными силами – и можно выходить из подполья.
* * *
– Не могу сказать, что очень хочется туда возвращаться, – сказал Гордосевич на следующее утро. – У вас тут хорошо. Я бы тут пожил, пока за нами не прилетят.
– Там наверху, – ответил Сенин, – большая вооруженная команда, а также целая свора яйцеголовых. Все они ждут объективной информации. И кроме нас, никто им эту информацию не даст. Лучше сработаем – быстрее улетим.
Валенски затаскивал в машину свой ящик с камнями, а также большую сумку с собранными образцами.
– Там про нас часто вспоминали? – спросил он.
– Конкретно про тебя – ни разу не слышал, – с сочувствием признался Гордосевич.
– А про меня? – спросил Сенин.
– Да так, спрашивали иногда. Ангелина первое время очень беспокоилась.
– А потом перестала?
– Потом ее какой-то бородатый хрен приноровился утешать.
– Ясно, – глухо проговорил Сенин.
Через час они прибыли в поселение. Людей на улицах было совсем мало, на появившуюся машину никто не обратил внимания. Здесь ровным счетом ничего не изменилось. Только снега стало больше.
Сенин с тревогой ожидал встречи с командой. После всего, что рассказал Гордосевич, нервы шалили. Конечно, всё это лишь догадки и, может быть, плод измученного воображения, но попробуй тут успокойся.
Однако встреча прошла нормально. Так, как и должна была пройти: радостные восклицания, рукопожатия, бесчисленные вопросы и прочее. Как будто и не было рапорта, где бойцы хладнокровно сдали своего командира начальству. Сенин пристально вглядывался в лица товарищей, но не видел ничего подозрительного. Абсолютно ничего.
– Я, пожалуй, схожу к губернатору, представлюсь, – сказал он наконец.
– А я – к врачам, – отозвался Валенски. – Пойду узнаю, что тут за болезни расплодились.
Ковтуна Сенин нашел в его офисе. Губернатор поднялся навстречу и всплеснул руками.
