– Может, пошутил?
– Думаешь, он умеет шутить? – Катя прикурила наконец свою сигарету. – Один раз встала на полчаса позже, а он как заорет: почему завтрак не на столе!
– Котенок, ну ему же на работу...
– Какая работа, воскресенье было! Если б на работу, он меня вообще бы убил. Я все это время летала, как служанка: все успеть, приготовить, почистить. А не успеешь что-нибудь, ставит перед собой, начинает воспитывать, орать... Я тебя кормлю, я тебя одеваю... Сволочь!
– Катенька, бедная ты моя...
– Вот такой, Светка, у меня был медовый месяц.
– И что ты сделала?
– А ничего. Деньги взяла из шкафа – и в аэропорт. И барахло, которое он мне купил, на пол швырнула, пусть подавится.
– Катя, но так тоже нельзя. Он же волноваться будет.
– Не будет он волноваться, я ему записку оставила. Знаешь, что написала? «Купи кухонный комбайн и воспитывай!» Сволочь... Он и в постели такой же. Разляжется, руки-ноги раскидает: работай, говорит...
– И как же ты теперь, Катенька?
– Обыкновенно. Как и раньше. Надо бы ему деньги за самолет вернуть, да взять негде. – Катя решительным движением раздавила на блюдечке окурок, и вдруг глаза ее просохли. – Слушай, Светка! Мне тут про тебя такие интересные вещи рассказывали...
– Какие вещи? – удивилась Светлана. – Кто тебе рассказывал?
– А ты не догадываешься? – У Кати в один момент поменялось настроение, она перестала всхлипывать и хитро посмотрела на подругу, тряхнув черными кудрями. – А ну, признавайся, что у тебя тут произошло!
– Ничего у меня не произошло, – с недоумением проговорила Светлана.
– Да ладно, не прибедняйся. Людка сказала, тебя в парикмахерскую на лимузине привозили! Скажешь, забыла?
– Вот ты о чем...
– Ага, о том самом. Ну, давай рассказывай. Кто он такой?
– Да нет, Котенок, это совсем не то. Просто подвезли, я торопилась.
– Кончай скромничать. Меня на лимузинах почему-то не подвозят. Признавайся, что у тебя за френд объявился?
– Да я же говорю...
– Нет, постой. К тебе же какой-то на «Опеле» все приезжал. – Катя наморщила лоб. – Валерик, да? Это он?
– Не он. Просто подвезли совсем незнакомые ребята.
– Ну ты даешь... – Катя одарила подругу подозрительным взглядом. – А я уж подумала, Валерик твой новую машину купил.
– Вообще-то да, у него машина уже другая. Но он ко мне отъездился.
– Ну и хорошо. Он мне тоже не понравился, дебил какой-то. А кстати, почему?
– Так получилось, – неопределенно махнула рукой Светлана. – А тот парень, который на лимузине, он меня потом еще раз подвозил. Только уже на «девятке». Он меня от этого Валеры и увез...
Света смущенно замолчала, потому что Катя уставилась на нее широко открытыми глазами. Она некоторое время смотрела в упор, покачивая головой.
– Ну, девка... Я гляжу, ты не скучала. Одна машина, другая, один мужик привозит, другой увозит...
– Нет же, Катя, все не так...
– Ладно, ладно, не хочешь – не говори. Потом расскажешь. Но ты хоть с ним встречаешься? Как его зовут-то?
– Григорий. И я с ним не встречаюсь.
– Почему? Он больше не хочет? Или такой же дебил бритоголовый?
– Нет, он не дебил, он врач.
– Врач?! И все время на разных машинах? Гинеколог платный, что ли? Или зубной?
– Катенька, я не знаю. – Света беспомощно развела руками. – Я же говорю, случайно все было.
– Ага! Значит, все-таки было. Два раза – и все случайно?
– Ну все, хватит, – рассердилась Светлана. – Говорю последний раз: просто случайный знакомый. И ничего у меня с ним не было.
– Ну и дура, – глухо проговорила Катя, прикуривая новую сигарету. – Ты ему телефон оставила?
– Да, и он мне свой записал. Сказал, на всякий случай.
– Ну! А ты? Позвонила хоть разок?
– Зачем? Что я ему скажу? Он просил звонить, если помощь понадобится.
– Ой, Светка, ну ты бестолковая! Ну и скажи, что помощь понадобилась. Скажи, ребенок приболел. Или он все-таки гинеколог?
– Нет, Катенька, я так не могу. И вообще, это не тот случай. Я просто тебе не рассказывала...
– Что? Рассказывай!
– Не проси, не хочу я про это вспоминать. Потом...
У Кати хитро блеснули глаза.
– Вижу, Светик, все непросто. Понравился тебе мужик. Не отпирайся, я ж вижу!
Света ответила не сразу.
– Да, – сказала она. – Понравился. Он очень спокойный, вежливый. И, наверно, добрый. Но, знаешь, такие обычно женатые.
– С этого бы и начинала.
Светлана встала, наполнила чаем опустевшие чашки. Катя правильно заметила: ей понравился Григорий. Но она поняла еще в первый день – этот человек из совершенно другой жизни, куда ей путь закрыт. У него там есть другие женщины, и их, наверно, немало. Возможно, Светлана и могла бы стать героиней приятного романтического эпизода, но на такую роль она не соглашалась. Надо жить своей жизнью, а не порхать птичкой по чужим райским садам.
Кате этого не объяснишь. Она – амазонка, охотница за головами. Она не верит, что достойный человек может возникнуть сам по себе, ей кажется, что такого нужно отвоевать, заслужить, отбить, даже если придется пойти на жертвы. Правильно это или нет, Света не знала. Она просто любила свою подругу и искренне желала ей счастья.
– Машку Иванову помнишь? – спросила Катя. – У нее подруга есть – знаешь чем занимается? Встречается вот с такими богатенькими, а через месяц приходит и говорит: доигрался, милый! Деньги на аборт нужны. А аборт в хорошей клинике знаешь сколько стоит?
– Слава богу, нет.
– Много! Вот так и живет девчонка.
– Бедненькая, – фыркнула Светлана. – А не проще надеть короткую юбочку и к вокзалу пойти? Там деньги не через месяц, а сразу платят.
– Ладно, Светка, если ты такая стеснительная, – решительно произнесла Катя, – тогда пообещай, что познакомишь меня с этим врачом. Он ничего? Ему не больше пятидесяти, надеюсь?
Светлана удивленно обернулась на подругу, не выдержала и рассмеялась. Глядя на нее, и Катя стала хохотать. Они никак не могли остановиться, даже Пашка бросил своих солдатиков и прибежал смотреть, что случилось.
Они еще долго сидели на кухне, пили чай, что-то вспоминали, рассказывали, смеялись или грустили, жалели друг друга и подбадривали, и не заметили, как наступила ночь.
Катя решила остаться, они легли и еще час шептались, пока гостья не уснула. А Светлана все лежала с открытыми глазами, улыбалась тому, что у нее есть такая хорошая и близкая подруга, что Пашка – замечательный ребенок. И почему-то сегодня ей думалось не об однообразных днях, не о заботах и трудностях, а только о самом хорошем. О том, что есть и что еще будет в жизни.
