Книга Стеклянный суп, страница 43. Автор книги Джонатан Кэрролл

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Стеклянный суп»

Cтраница 43

Стоя по-прежнему к ней спиной, Джон не отрывал глаз от другой женщины. Лени знала, что стоит только Джону ее заметить, и ей конец. Ей надо было добраться до входной двери, потихоньку открыть ее и бежать. Она медленно шагнула назад, как можно тише и осторожнее. Но ее хромая нога и тут ей подгадила, помешав держать равновесие. Нога превратилась в злейшего врага Лени, затрудняя каждый ее шаг. Всю жизнь она думала об этой ноге так, словно та была ее умственно отсталой сестрой, которая повсюду таскается за ней, портя и губя все, к чему ни прикоснется. Словно неразлучный компаньон, нога вечно требовала к себе повышенного внимания, а взамен создавала только неудобства и неловкие ситуации. Лени ненавидела ее и себя — за то, что так и не повзрослела достаточно, чтобы стряхнуть этот груз с души.

Пока Джон и другая женщина разговаривали, идти к двери было легче. Лени не могла двигаться совсем беззвучно; да и никто другой не смог бы. Но шум, производимый ими, заглушал тот, который создавала она. Оглянувшись через плечо назад, она приободрилась, увидев, как мало ей осталось до выхода.

Что-то из сказанного Джоном, похоже, рассердило женщину. Ее голос поднялся до крика, и полились странные слова. Фланнери впервые оторвал взгляд от пола, но она заверещала, и его голова тут же поникла опять.

Что она говорит? И как он это понимает? И кто она, эта самозванка? И кто он? Лени была уже почти у двери, почти на свободе, когда ее сердце и разум споткнулись об эту мысль, об этот вопрос: так кто же такой Джон? Что здесь происходит сегодня, когда все должно было быть совершенно иначе? Любовь, страсть, но теперь еще и смятение, — все ее теперешние чувства к нему вырвались из-под ее контроля и затопили ее душу до самых берегов. И она совершенно ничего не могла с этим поделать, хотя и знала, что надо спасаться.

Собака открыла глаза. Подняв свою гигантскую голову, она не обернулась, чтобы посмотреть на женщину, которая сидела за столом. Не смотрела она и на Джона Фланнери. Датский дог открыл глаза и уставился прямо на Лени.

В ее сумочке на полу ванной комнаты лежали гостинцы для собаки. Всякий раз, приходя в гости, она приносила ей какое-нибудь лакомство или игрушку. Прогулки с Джоном и собакой вдоль Дунайского канала были для нее одним из самых привлекательных моментов в их отношениях. Из-за ее хромой ноги далеко они никогда не ходили. Но собака, казалось, ничуть не возражала и спокойно укладывалась у их ног, когда они садились на какую-нибудь скамеечку, и все трое умиротворенно созерцали течение реки и суету мира.

— Твоя нога снова тебя беспокоит?

Лени застыла. Она не сразу узнала этот голос, хотя он явно был обращен именно к ней. Это был не Джон и не другая женщина. Но голос был очень знакомый; он жил в ее памяти, хотя она не слышала его уже очень давно. Она обернулась, и в тот же миг чья-то рука коснулась ее плеча, заставив ее отпрянуть.

Рядом стоял отец в своей любимой бейсболке с надписью «Нью-Йорк доджерс», в рабочей рубахе и полинявших армейских штанах. То, во что он всегда переодевался, вернувшись домой из офиса. То, в чем его похоронили четыре года назад.

— Папа?

Он выглядел таким настоящим и был настолько там, настолько рядом, что она забыла о том, где она и в каком отчаянном положении находится.

Но к тому времени Лени Саломон уже две минуты как умерла. Встреча с отцом была началом ее собственного посмертия. Отчего она умерла? Ее убил Джон Фланнери, или датский дог, или другая женщина. Кто именно из них троих в ответе за это убийство, не важно. В тот миг, когда собачий взгляд упал на Лени, растревоженную своей великой любовью к Джону, она умерла, не успев даже испугаться.

Нашли ее позже в парке на берегу Дуная, тело ее сползло со скамейки. Согласно полицейскому отчету, у нее была аневризма в мозгу, и смерть наступила мгновенно. Ее мозг просто выключился.

* * *

Часы Изабеллы остановились в разгар похорон Лени. Она перевела взгляд на свое запястье только потому, что ни секунды больше не могла смотреть вперед. Прямо перед ней был гроб Лени Саломон, который вот-вот должен был опуститься в землю навечно. Сама мысль об этом была невыносима, не говоря уже о визуальном ее подтверждении. Невыносимо было смотреть на деревянный ящик цвета янтаря и знать, что лежит внутри.

Винсент стоял по одну сторону от Изабеллы, Флора — по другую. За всю церемонию она ни разу не выпустила ее руки. Как ни странно, ни та ни другая ни разу не заплакали. Винсент это заметил, но выяснять причину не собирался. Он знал, как они обожали свою умершую подругу. Если их горе молчаливо, так тому и быть.

Знал он и то, что, где бы ни оказалась сейчас Лени, с ней все в порядке. Как человек, к которому возвращается утерянная после сильного удара по голове память, так и Этрих полегоньку-потихоньку вспоминал, что такое смерть. Как он уже говорил Изабелле, большая часть этих воспоминаний возвращалась к нему в виде размытых, несфокусированных фотографий. Он подолгу разглядывал их, озадаченно поворачивая то так, то эдак, пытаясь догадаться, что на них изображено, что это означает и где снято. Но некоторые фотографии были резкими и отчетливыми. Этрих даже завел маленькую записную книжку, которую постоянно носил с собой в кармане и куда заносил все, что, как он думал, имело отношение к этим воспоминаниям, или ассоциации между ними и своими догадками.

Но он так и не понял, что один маленький участок его мозга теперь работал на несколько световых лет впереди остальной его части, ускоряясь еще больше, когда он вступал в физический контакт с Изабеллой. Эта часть его мозга распознавала важные детали «ломографий» и приходила к серьезным заключениям. Обгоняющее сознание — наблюдающее, анализирующее, упорядочивающее, — сверхразвитое чувство было одним из немногих вещей, которые он, сам того не подозревая, принес из смерти. Однако сейчас ему не было от этого чувства никакого толка: он едва начинал осознавать его существование и ее послания.

К примеру, на первой странице записной книжки среди обрывков воспоминаний, списков и каракулей свободных ассоциаций он написал «Фланнери». Но, записывая это имя, невесть откуда всплывшее в его памяти, Этрих думал, что речь идет о Фланнери О'Коннор, [18] чьими рассказами он зачитывался школьником. На седьмой странице, в уголке, он нарисовал первоклассный набросок датского дога.

Эта высокоразвитая часть его мозга знала и то, что они с Изабеллой находятся в большой опасности, и даже откуда эта опасность им грозит. Но, несмотря на всю свою блестящую информированность, предупредить Этриха она не могла. Они ведь были не в Смерти, где всегда найдется какой-нибудь Броксимон или медведь Боб, который нарушит правила, чтобы помочь. Этрих снова вернулся к жизни, а здесь подсказчиков нет.

Тем не менее в тот день, на похоронах, он первым увидел Джона Фланнери. Похороны проходили в Вайдлинге, деревушке милях в пяти от Вены. Буколическое, заполненное народом кладбище находилось на самой окраине деревни, по соседству с узкой петляющей дорогой в Винервальд — Венский Лес. Семейство Лени владело здесь участком земли.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация